Первый же шаг в каминный зал оборвал рассуждения. Сила нечеловеческого взгляда тут давила физически, мешая двигаться и парализуя. Бородатый здоровяк понял, а, может, знал заранее, так что с порога подхватил под локти и дотащил до кресла, приподняв над полом.

Хозяин замка так и не удосужился переодеться, встретил всех в прежней драной рубахе. Подчеркнул, что собрание неформальное? Выказал неуважение? Просто пренебрег протоколом? Ведь должен быть тут хоть какой-то свод элементарных правил поведения.

– Я блуждал у грани сна и яви, где видения порой так ярки, что глаза души слепнут, - молвил Бэл, глядя на свои чуть вздрагивающие пальцы.
– Я знаю весьма подробно твой путь от того места, где ты и твой недруг, зачем-то взятый в ложные друзья, отдыхали за общим столом. До этого он зачерпнул ресурсы, зная уже, что ты вне расчетов и на тебя можно свалить долг. Затем ты направился в ночь, навстречу смерти, предчувствие шептало о беде, твоя женщина переживала и даже разбила тарелку, она чуткая, в ней есть серебро. Затем ты увидел Черну и Руннара. Спайка втянула тебя в слоение, вырвала из телесности, отдачей бросила сюда, оставив Милену в ткани твоего мира. Все, что произошло далее, ты расскажешь до самой малой мелочи. Это так важно, что я не позволю тебе, гость, жалеть себя. Я использую твой долг перед Тохом до последней капли... его человеческой крови. Готов заранее извиниться, мое решение жестоко. Могу добавить, что правда в подобной форме никому не приносила вреда в Нитле, хотя обыкновенно причиняет боль, и немалую. Тебе будет больно. Но после ты, возможно, уберешь из повязки на голове один шарх, если поработаешь над собою.

Тощий паренек посмотрел на гостя в упор, в его глазах переливались янтарем и алостью блики каминного огня. Влад заворожено моргал, щурился и вроде бы разбирал за бликами картины своего недавнего прошлого. Хозяин замка действительно стоил своего места и сейчас был страшен не властью, - впервые ужаснулся Влад, - но той загадочной силой, которую нельзя заподозрить в столь неказистом человеке. Под силой тут, Врост прав, понимали нечто особенное. Без прямого приказа эта сила вынудила Влада кивнуть и проглотить возражения, вопросы, отговорки.

– Еще важно упомянуть, - Бэл устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Никто не осудит тебя, что бы тут ни было сказано. Запомни, хорошо? У нас есть присказка: летом путают и каргу с бугом, но первый снег каждому дает настоящее лицо. Плат обещал уделять тебе время. Он расскажет, что такое первый снег. Затем ты сам увидишь... это. И покажешь себя, чтобы за зиму стать тем, кем ты можешь еще стать.
– Бэл улыбнулся грустно, губы дрогнули застарелой усталостью.
– Человеком. Все люди разные, и нет в мире самых правильных. Теперь говори. Начни с того ощущения, что было первым для тебя в Нитле. Оно очень невнятное, но, как я думаю, важное. Ты был вне себя, в особенном месте, так?

– Вне себя, - удивленно шепнул Влад, осознавая, как можно совсем иначе оценить то мгновенное видение.
– Вне себя, конечно же. Жутковатое место. Лес упругих пик, прорастающих из жирной, дурно пахнущей почвы без травы и мха... Много лап у того тела. Голод, жажда крови и еще того, другого. Очень чужого мне, но вроде бы и знакомого, - захотелось молчать, но губы против воли продолжали шевелиться, отдавая долг.
– Человечины... Нет, не так, я совсем не при чем, и оно не то имело в виду. Оно хотело пить, вгрызаться и менять. Меняться?

– Я понял, прочел, - ободрил Бэл, прикрыв глаза.
– Интересная тварюшка. Милену бы сюда, она сказала бы больше, но - увы. Надо же, я сперва думал, что ты резонировал со зрелым ужрецом, но теперь вижу, оно - не ужрец. Интересно. Может быть, позже я еще раз попрошу вспомнить первый взгляд. Давай дальше по шагу, все и без пропусков. Ты был пленен и затем изъят из плена, ты очнулся собою. Рядом был Тох.

Снова губы зашевелились, хотя Влад еще не собрался с духом и был не готов продолжать рассказ. Его все сильнее тошнило от ужаса бесконтрольности речи, мыслей, выражения лица. Несколько раз за время рассказа Врост принимался жалобно сопеть, затем спрыгивал со своего кресла и бежал за свежим полотенцем. Слуги, оказывается, заранее приготовили такие и оставили снаружи, за дверью. Мальчик приносил мокрую холодную ткань, сам протирал лицо гостя, привставая на цыпочки, или жестом просил о помощи Светла. Но даже при столь явном сочувствии пытка оставалась пыткой. А глаза первого анга с каждым словом острее затачивали взгляд, раня презрением до глубины души.

Окончание допроса Влад помнил совсем плохо. Никто не пошел его провожать, малосознательное тело вынесли из зала и передали слугам. Те довольно бережно доставили ношу во двор и устроили на солнечном месте, подстелив войлок и уложив под спину подушки. Рядом оставили воду, блюдо с закусками - и сгинули.

Осеннее скудное тепло сочилось по капле. Солнце, как смог теперь рассмотреть Влад, было тоном похоже на привычное, но содержало и некую особинку, отличающую его от земного. Свет играл, едва приметно для зрения переливался острыми лучиками сияния, неразличимыми глазу, и все же внятными чему-то иному. Казалось, что в небе вот-вот расцветет радуга, но стоило сосредоточиться на подозрительном участке сини, как он оказывался достоверно и однозначно пуст.

Когда именно рядом пристроился Врост, понять не удалось. Видимо мальчик давно сидел и молчал, ожидая, когда будет замечен.

– Досталось тебе, - посочувствовал он. Поморщился и нехотя добавил: - Но и ты наворотил, чего уж там. У вас что, правда взрослые люди играют в игры? Целыми днями? Сидят сиднем, представляют себя могучими ангами-вальзами, ничего не делая для того, чтобы остаться человеком?

– Играют, - нехотя выговорил Влад.
– Целыми днями пялятся в экран.

– Вот далось им в шутку лезть в бой, среди лета, - строго уточнил Врост.
– Тут люди, там исподники. И что? И зачем?