– Для развлечения.
– Владу показалось, что губы снова говорят сами, помимо воли.
– Можно сперва поиграть за хороших, потом за плохих, а есть игры, где в разных эпизодах надо менять сторону. Мир не делится на черное и белое... так у нас говорят.

– Плоскость, - с отвращением выговорил Врост.
– Бэл строго велел не судить и не думать даже, оно вне Нитля, а ты сейчас здесь, не наше дело лезть со своими мерками в твой мир. Был бы я там, тогда и мог бы что-то сказать. На своем опыте. Но все же, не могу понять вовсе: ты играл, ты поубивал в этом... экране тучу жутких злодеев и был вроде как великан. Почему же ты кричал, когда увидел Руннара? В экране нет таких страшных?

– Он-то был в жизни, - Влад нехотя признал логику мальчика.
– Ты прав, наши игры не учат, только развлекают. Помогают занять время. Отключиться.

– Вот что вас стянуло в один узел, - важно кивнул Врост.
– Ты увидел Руннара и вдруг понял, что ты ничуть даже не великан. Важно понять такое и страшно тоже. Плат понял и принял. Хорошо, узел не пустой.

Снова помолчали, но теперь стало чуть легче, Влад налил себе воды, выпил и смог ощутить вкус. Сладковатый, сложный, очень интересный. Мальчик пододвинул ближе тарелку и указал на один ломтик, назвал растение, затем дал имена всем остальным и объяснил, как их добывают и хранят в зиму.

– Средние века, - в свою очередь поморщился Влад.
– Мы, может, и играем даже совсем взрослые в пустые игрушки, зато у нас технологии. Отопление, машины, телефоны. Понимаешь? А у вас голые камни и все надо делать тяжким трудом. Хоть бы механизацию какую завели. Я могу...

– Бэл попросил, чтобы тебя устроили в середине двора, - с долей огорчения отозвался Врост.
– И мне велел: если начнешь хвалить свою плоскость и такое вот говорить о Нитле, показать замок. Будешь смотреть?

– Мои ноги пока что против.

– Сиди, - отмахнулся Врост.
– Ты увидишь моими глазами, вот что он попросил. Это не экран, не какие-то там века. У нас нет ничего среднего. Нитль по смыслу - край, у нас и люди приживаются такие, каких в ближних мирах полагают не особо годными для размеренной жизни. Тут всегда бой, а сторону можно поменять только один раз, называется - предательство. Тут все настоящее, понимаешь? Жизнь, смерть и правда. Только ты из плоскости, ты не живешь и даже не видишь.

Врост всплеснул руками, возмущенный своими же выводами: вон как не везет человеку! Надо помогать. Исправлять несправедливость. Он подбил подушки выше и забрался за спину, завозился, пристраивая кончики пальцев к уголкам век Влада.

– Я не очень умею, только тебе сильно показывать нельзя, с непривычки ох, как проберет, пожалуй, - непонятно предупредил Врост.
– Готов?

– Наверное, - согласился Влад, потакая детской игре.

– Смотри.

Глаза прокололо множеством игл, словно все ресницы вдруг вогнало в роговицу, словно каждый луч солнца стал маленьким боевым лазером, а в голове взорвался колдовской пульсар... Влад охнул, забыл случайно всплывшую игровую аналогию. То, что сейчас показывал ему десятилетний ребенок, не могло запросто уместиться в сознании, кипящем и готовом окончательно испариться.

Двор был огромен. Он расстилался во все стороны, развернувшись из прежнего своего вида в настоящий - если это было не бредом или выдумкой. Двор слоился, стоило чуть сместить взгляд, и он открывался по-новому, похожий на 'волшебную' картинку, меняющуюся при наклоне или повороте листа.

Первым открылся простор, словно разрубленный взмахом клинка. Влад вздрогнул и опасливо отстранился: действительно, оружие, но не особенно и близко. Просто все возникло разом и потрясло самим появлением - в грохоте металла, топоте ног, резком смехе людей, перебрасывающихся солеными шуточками. Виден неподалеку знакомый бородатый анг, он кричит и раздает указания. Сам орудует длинным мечом и уворачивается от наседающих напарников, ему весело, он в своей стихии... Смотрит на учеников с тем же презрением, каким недавно прожигал Влада. Он, если поверить новому зрению, не зол, просто он слишком мальчишка и не умеет пока что прощать несовершенство ни себе, ни другим.

Другой двор метнулся и навалился, смял сознание, вытеснил прежний рывком, занял его место. Порождая волну тошноты резкостью появления, этот двор заполнил все вокруг зеленью луга. Сочная трава колыхалась и шелестела под ветром, пастух лениво зевал, а заметив внимание, улыбнулся и махнул рукой. Местные заменители коров жевали методично и непрестанно, невозмутимостью своей превосходя медитирующих тибетских монахов...

Снова тошнота, движение чужого взгляда - и вот прямо на тебя летят всадники, хотя вместо коней у них малопонятные звери, но разобрать детали нельзя, Врост не заинтересовался увиденным и уже смотрит в новый двор: тот почти пуст, но занятен для мальчика, он уверенно заполнил собою всю реальность и утвердился в ней, стал настоящим. Вот высекает из камня крупные искры Плат: он азартно сражается со вчерашним рогачом, оба в восторге от возможности поиграть. Старый анг, не вымолвивший ни слова за все время совета в каминном зале, сидит в стороне и неодобрительно покачивает головой.

Вдали за всеми дворами, сколько их ни есть, поднимается постоянной частью картинки крепостная стена. Она много выше и шире той, которую видели прежде собственные глаза. Каменная кладка выглядит живой маслянистой чешуей, она пульсирует и копит скудное осеннее тепло. Главное здание разделилось на три части. А лес вдали...

– Мы в Нитле, в нем, и это вовсе не то, что ты привык видеть, теперь понимаешь?
– шепнул в ухо Врост.
– Наш мир не плоский, он точно так и не шар. Сложный он, интересный.