102

Я видел снизу угол челюсти,

Ноздрей раздувшиеся крылья,

Печать безумного усилья

На искажающемся лбу,

И взор: такого взора вынести

Душа не в силах: слепо-черный,

Сосущий, пристальный, упорный –

Взор упыря сквозь сон в гробу.

103

В нем было все, чем зачарована

России страшная дорога;

Гордыня Человекобога

И каменная слепота

Могучих воль, навек прикованных

К громаде мировой державы,

Весь рок кощунств ее и славы,

Ее меча, – венца, – щита.

104

То был конец: волна весомая

Настигла, ухнула, швырнула,

Как длань чудовища… От гула

Слух лопнул. – Сплю? упал? стою?..

И ночь беспамятства в лицо мое

Пахнула ширью вод холодных,

Чтоб свиток бед и грез народных

Я дочитал – в ином краю.

105

Но где же?.. гроб?.. Сон, смерть?.. Лишь тусклое

Лицо Петра в зените плотном

Светясь сюда, в угрюмый гроб нам,

Маячило, – а наверху –

Над ним – напруженными мускулами

Не знаю что росло, металось,

Самодержавное как фаллос,

Но зрячее… Вразрез стиху

106

Расторгнув строфы благостройные,

Оно в мой сказ вошло, как демон,

Теперь я знаю, кто он, с кем он,

Откуда он, с какого тла:

Он зрим сквозь битвы многослойные,

Но очертить его невластны

Ни наших знаний кодекс ясный,

Ни рубрики добра и зла.

107

Он был свиреп и горд. Змеиная

Взвивалась шея к тучам бурым,

И там, в подобных амбразурам

Прорывах мчащихся, на миг

Глаз сумрачного исполина я

Узрел, как с низменных подножий

Зрят пики гор, и непохожий

Ни на кого из смертных лик.

108

В зрачке, сурово перерезанном,

Как у орла, тяжелым веком,

Тлел невместимый человеком

Огонь, как в черном хрустале…

Какая сталь, чугун, железо нам

Передадут хоть отголосок

От шороха его присосок

И ног, бредущих по земле?

109

Дрожа, я прянул в щель. – В нем чудилось

Шуршанье миллионов жизней,

Как черви в рыбьей головизне

Кишевших меж волокон тьмы…

Господь! неужто это чудище

С врагом боролось нашей ратью,

А вождь был только рукоятью

Его меча, слепой как мы?..

110

Так кто же враг?.. И на мгновение

Я различил, что запад чадный

Весь заслонен другой громадой

Пульсирующей… что она

В перистальтическом движении

Еще грозней, лютей, звериней,

Чем тот, кто русскою твердыней

Одетый, борется без сна.

111

А здесь, внизу, туманным мороком

Переливались тени жизней –

Те, кто погиб. В загробной тризне

Их клочья вихрились кругом,

Как вьюга серая над городом:

Не знаю, что они творили –

Без лиц, без образа, без крылий –

Быть может, длили бой с врагом, –

112

Язвящее, простое горе я

Изведаю в тот день далекий,

Когда прочтут вот эти строки

Глаза потомков, и – не весть,

Но мертвенную аллегорию

Усмотрят в образе гиганта.

Он есть! Он тверже адаманта,

Реальней нас! Он был! он есть!

113

…Как мышь в нору, вдавиться пробуя

В щель среди глыб, я знал, что тело

Затиснуто, но не сумела

Обресть защиту голова.

Нет, не в могилу, не ко гробу я

Сорвался спуском инозначным:

К непостижимым, смежным, мрачным

Мирам – исподу вещества.

114

Молитва, точно вопль о помощи,

Рванулась вверх. Но нет, не Бога

Сюда, в мир Гога и Магога

Смел звать изнемогавший дух: