— Отпустить мы вас не можем... но и держать вас здесь негде. Вы не могли бы где-то поселиться, пока прояснится суть дела?

— У меня есть здесь квартира на Офицерской улице.

— Очень хорошо. Мы отправим вас на квартиру, но раньше я поговорю с вашим начальником штаба.

Крыленко ушёл с Поповым, а Краснов отправил Чеботарёва с автомобилем в Гатчину сказать жене, чтобы она собиралась переезжать в Петроград. Вскоре вернулся Попов. Он широко улыбался.

— Вы знаете, зачем меня позвали?

— Нет, конечно.

— Меня спрашивали, как отнеслись бы вы к тому, если правительство, то есть большевики, предложили бы вам какой-либо высокий пост?

— И что вы ответили?

— Я сказал: «Предлагайте, генерал вам в морду даст...» — Вы знаете, ваше превосходительство, — продолжил Попов уже серьёзно, — мне кажется, что дело ещё не совсем проиграно. По всему тому, что мне говорили, они вас боятся. Они не уверены в победе. Эх! Если бы наши казаки вели себя иначе...

Поздно вечером пришёл Тарасов.

— Пойдёмте, господа.

В Смольном была прежняя суматоха. Бегали по лестницам вооружённые люди, стучали приклады, сапоги...

У выхода толпились матросы:

— Куда идёте?

Тарасов объяснил:

— По приказу...

— Плевать нам на приказ, — раздались голоса. — Кончать надо эту канитель, а не освобождать.

— Товарищи, постойте... Это самосуд.

— Ну да, своим-то судом правильнее и скорее.

Перебранка разгоралась. Матросы не хотели выпускать своей добычи. Вдруг чья-то могучая широкая спина ловко притиснула генерала к двери и открыла её. Краснов с Поповым и великаном в бушлате гвардейского экипажа оказались в маленькой швейцарской.

Краснов присмотрелся. Великан-боцман был типичным представителем старого гвардейского экипажа морского судна. Такие «гренадеры» обычно были на императорских яхтах.

— Простите, ваше превосходительство, — сказал боцман, обращаясь к Краснову, — но так оно спокойнее будет. Я не сильно толкнул вас? Ребята чего — пошумят и разойдутся. А то как бы чего нехорошего не вышло. Тёмного народа много.

Действительно, шум и брань за дверьми стали стихать.

— Вас куда доставить? — спросил боцман.

Краснов назвал адрес.

— Я отправлю вас на автомобиле «скорой помощи», так лучше. А людей дам надёжных.

Краснова вывели матросы гвардейского экипажа. Долго бродили по грязному двору, заставленному автомобилями, слыша перекличку между шофёрами.

— Товарища Ленина машину подавайте! — кричал кто-то из сырого сумрака.

— Сейчас, — отзывался сиплый голос.

— Товарища Троцкого!..

В это смутное время стоически несли службу, оставаясь на своих постах, железнодорожники и шофёры. Сегодня — эшелоны Корнилова, завтра — Керенского, потом Крыленко, после ещё чьи-нибудь. Сегодня машина Керенского, завтра Ленина...

Громадный автомобиль Красного Креста, в который влезли Краснов, Попов, Тарасов и шесть гвардейских матросов, тяжело покатил к воротам. Возле ворот у костра грелись красногвардейцы. При виде матросов они пропустили автомобиль, даже не заглядывая внутрь.

В городе было темно. Фонари горели редко, прохожих не было видно.

Через четверть часа Краснов был дома. Вскоре подъехала жена с Чеботарёвым и командиром Енисейской сотни, есаулом Коршуновым.

Когда в штабе походного атамана Краснову говорили, что на Дону не всё в порядке, Пётр Николаевич и не предполагал, чем завершится судьба генерала Каледина и какие события ожидают Донщину.

Подобно магниту Новочеркасск притягивал все контрреволюционные силы России. Противники новой власти пробирались на Дон, ехали под своими и вымышленными именами в теплушках, на крышах вагонов.

Уже 2 ноября в Новочеркасск прибыл генерал Алексеев. С вокзала он сразу же отправился в особняк атамана Войска Донского к генералу Каледину.

Одетый в солдатскую шинель и не узнанный охраной Алексеев долго добивался, чтобы пропустили.

Всю ночь длилась его беседа с Калединым. Никто не знал, о чём говорили генералы. Однако на вторые сутки в Быхов к Корнилову пошла телефонограмма: казачий Дон обещал дать мятежному генералу приют. С Дона выдачи нет: как говорили в старину, так и сейчас заверили Корнилова и других арестованных генералов. Заручившись согласием Каледина, быковские заключённые покинули гимназию-тюрьму и разными путями подались на Дон. Из всех только один генерал Корнилов отправился под собственным именем, сопровождаемый Текинским конвойным полком.