Шесть дней длились бои за Ростов, до тех пор пока атаман Каледин не прибегнул к помощи добровольцев генерала Алексеева. Тогда только очистили город от большевистских отрядов.

На ростовский вокзал приходили поезда с беженцами из Москвы, Питера» Харькова, Киева. Вчерашние банкиры, купцы, офицеры, юнкера наполняли город.

Из Новочеркасска прибыли генералы Деникин, Лукомский, Эрдели, Марков. Явился и Корнилов, взял в свои руки руководство по дальнейшему формированию Добровольческой армии.

Войсковой атаман Каледин слал телеграммы на австро-германский и румынский фронты, требовал отослать на Дон казачьи полки. Им было предписано встать по железной дороге Новочеркасск — Чертково — Ростов — Тихорецкая. Казачьи полки, заражённые большевистскими идеями, решено было расформировать.

2 декабря Добровольческая армия генерала Корнилова полностью овладела Ростовом.

В Новочеркасске в атаманском штабе на заседании правительства было решено: часть казачьих полков выступит к Царицыну, к границе Саратовской губернии. Одновременно началось формирование новых частей.

В условиях, когда к Донской войсковой области подходили красногвардейские отряды, на эти части Каледин возлагал большие надежды.

Из окна особняка войскового атамана был хорошо виден новочеркасский собор. По праздникам сюда стекался люд со всего города. Казаки собирались у памятника Ермаку Тимофеевичу, обсуждали новости, судили войсковое правительство, перемывали кости Керенскому, Ленину, Корнилову... Многие требовали защищать город от приближавшихся красноармейских частей.

Африкан Богаевский, прищурившись, смотрел в Окно, говорил со злостью:

— Всех этих болтунов собрать воедино, добрый батальон был бы. Они дождутся, пока их красные за ж... возьмут.

Каледин соглашался, кивал. Богаевский продолжал:

— А что, Алексей Максимович, может, надо силой забирать?

— Каледин усмехнулся:

— Силой не воюют. До первого выстрела. Вот когда жареный петух клюнет и большевички земли их начнут делить, тогда враз поумнеют.

— Большевики к Черткову подошли. Может быть, навстречу им двинуть юнкеров генерала Попова?

— Добровольцы Попова фронта не нюхали, дальше стен своего училища не бывали. Да и сам Попов хоть и носит погоны генерала, а в боевых операциях участия не принимал. Остановить красногвардейцев, Африкан Петрович, сумеют только казачьи части, а у меня к ним уже большой веры нет. Я получил известие, что в Каменской собираются казаки, сочувствующие большевикам. Хотят в противовес войсковому правительству свою власть избрать.

— Пресечь такое на корню!..

— Я об этом, Африкан Петрович, думаю. Только надо повременить, пусть выговорятся. Поглядим, что решат. В случае чего дадим указание 10-му Донскому полку...

В Каменской казаки до хрипоты спорили, аж пот многих прошиб.

Жарко в зале. Явились представители от многих станиц и хуторов. На сцене за длинным столом председательствовал Фёдор Подтёлков: сам хоть и не большевик, но линию занимал большевистскую. Говорил — словно дрова рубил:

— Несправедливость на Дону... Казака мироеды гнут... Где казаку правды искать? В Питере или Москве? От кого? Я не большевик, но в Ленина веру держу...

Рядом с Подтёлковым казак Кривошлыков из станицы Еланской, хутора Горбатова, длинный как жердь.

Дальше сидели посланный от армии Щаденко и букановский казак Лагутин, первый председатель казачьего отдела при ВЦИКе.

Казаки в одном сходились: на фронт не ходить и на Дон московских солдат и иногородних не пускать. Когда их помощь потребуется, тогда и призовём.

От посланников некоторых полков раздавались голоса:

— Пошлём делегацию к Каледину в Новочеркасск, пусть передаст власть съезду!

— Арестовать Каледина и войсковое правительство!..

Неожиданно встал Кривошлыков, перегнулся через стол, выкрикнул в зал:

— Изберём Военно-революционный комитет?

— Верно!

— Кого?

— Подтёлкова в председатели!

— Подойдёт! А в секретари Кривошлыкова?

— Тоже подойдёт.

— Кого желаем видеть членами комитета?

— Кудинова, Лагутина, Минаева...

Посыпались фамилии под крики одобрения. У двери какой-то казачок негромко обронил: