– А когда это ты успела с дальнобойщиком сойтись? На безрыбье – и жопа соловей, ёлы, да?

Маргарита вздрагивает и бледнеет.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Смотри, певчая птаха, если бы ты наломала дров с Никой, я бы тебя вместе с тем водилой на «вольве» в сугробе оставил на сохранение. До весны.

– У тебя горячка, что ли, Миша?

От смертельного ужаса в Маргарите просыпаются неведомые силы. Она полностью овладевает собой и смотрит серьезно и непонимающе на этого бритоголового монстра.

«На понт берет, проверяет или… или и тут Супин предал?»

Кашин не отводит от ее лица хищного взгляда.

И, слава Богу, кажется, верит ей. Цыкает зубом, смотрит на часы и вскакивает, хватая договор. Заперев его в сейфе, говорит деловито:

– Все, Ритуся, я погнал! Не засиживайся в моем кабинете. Не терплю чужих в своем личном пространстве, ёлы… Завтра в два еще кофе попьешь. Напоследок.

Он рывком срывает пиджак со спинки кресла и вылетает из кабинета.

Рита закрывает лицо руками и валится на стол. Она чувствует себя канатоходцем, движущемся без страховки над огненной пропастью.

Кажется, бабульки объявляют Мане бойкот. Во всяком случае, на ее радостное приветствие они лишь сухо кивают.

– Ну, какие новости от Люсечки? – как ни в чем не бывало спрашивает Маня, включая компьютер.

– Да какие уж у Люсечки новости? Это у вас с Павлом Ивановичем новости. Может, поделишься с нами? – ехидно спрашивает Блинова.

– О работе мы не разговариваем, – насупливается Маня.

– Ну конечно, когда вам о работе говорить? – хмыкает Наталья Петровна. – Так романтично и благородно связать свою судьбу с будущим зэком. На прописку с жилплощадью рассчитываешь?

– По себе, видимо, судите? – Маня краснеет и смотрит на противную тетку с презрением.

– Ну вот вы опять, девочки. Как так можно? – начинает квохтать Утка. – Манечка, ты в самом деле расскажи нам, что там с нашей фирмой. Люсечка под большим секретом сообщила, что грядут серьезные перемены. Начальство сменится не сегодня-завтра. Продает нас Бойченко на корню.

– Ага, вот выдала секрет Полишинеля, Ленушка! Это и так понятно.

– Ну, раз вы все знаете, то о чем разговор? – пожимает плечами Маня и с участием спрашивает Утинскую:

– Как ваш Бобочка, помирились?

– Не рассказывай ей ничего, Стефанна! Она с Полканом только посмеется над тобой вечером, в душевной обстановке.

– Да над чем там смеяться? – сникает Утка. – Борис дома не ночевал. Говорит, будет переосмысливать жизнь на даче в покое.

Елена Стефановна начинает всхлипывать.

– И химозу туда возить. Вот дурочка ты, Стефанна! Поезжай за ним немедленно и скажи, что прощаешь, – горячится Блинова.

– Я не знаю… не знаю, что и делать! И маляры эти денег требуют. Какую-то сумасшедшую сумму. А пол?! Всю комнату уже ободрали. Я не справляюсь с ситуацией, я просто в совершенном отчаянии!

– Елена Стефановна, милая, вы, правда, поезжайте к мужу. Ну, всякое бывает. Простите и забудьте. Это все того не стоит.

– А ты, Манечка, вот ты смогла бы простить? Предательство, подлость, слабость?

– Конечно! – Маня с готовностью кивает. – Нет такой вещи, которую бы я не смогла простить человеку, которого люблю. И который любит меня.

– Гордости у тебя нет! – заявляет Наталья Петровна.

– Нет, Ната. Не говори так. Сильный человек всегда милосерден и снисходителен. Я в этом не сомневаюсь. И вселенная таким благоволит. Это непререкаемый закон.

Утка торжественно поднимает палец. Она решает, что этим же вечером поедет за мужем и привезет его домой.

В обед, прогуливаясь до торгового центра, – благо, небо начинает проясняться и из-за редеющих клочковатых туч проглядывает робкое солнце, Маня набирает телефон Риты. Та долго не отвечает. Наконец в трубке раздается ее тихое «Але?».

– Ритусь, ну как ты? Что не звонишь? Есть новости от Кашина? – начинает радостно тараторить Маня.

– Ой, Манюнь, я сплю, – бормочет Рита. – Впервые за последние дни расслабилась и смогла уснуть.

– Ну, значит, хорошие новости?! – кричит Маня.

– Боюсь сглазить, но вроде бы надежда есть.

– Кашин отдает Нику?!

– Ничего конкретного. Завтра, Мань. Все завтра… Ну, а что ты? Как… Тосик?

Повисает пауза. Маня семенит по скользкой тропинке, напряженно глядя под ноги.

– Марусь, у тебя все в порядке?

– Да, Ритуся. Завтра генеральный подписывает продажу нашей компании.

– Я догадываюсь. А что тебя это так напрягает?

– Беспокоюсь за Супина.