– Скажи – сердечный приступ! Может быть, инсульт. И адрес, говори скорее адрес! – сквозь рыдания кричит Маня и снова принимается целовать и тереть Алины руки.

Тетка пытается что-то сказать, еще больше кривя рот.

– Д-ды-ы, – издает она протяжный звук.

Правая рука Али подрагивает – она хочет ее поднять.

– Что, что, родная?

Маня поддерживает ее руку, пытаясь понять, куда показывает тетка.

Аля едва шевелит указательным пальцем и переводит угасающий, пустой взгляд на полку с книгами.

– Хорошо, Алечка, я дам тебе потом твой любимый детектив. Врач уедет – и почитаю, всю ночь тебе читать буду. И чайку мы с тобой попьем, и поболтаем обо всем на свете. И Тосик будет нас смешить своими глупостями. А завтра я огромную курицу запеку, да. И… никуда, никогда, родная моя, я не уйду. Я не брошу тебя, слышишь?! Не брошу, мамочка моя… Мама…

Маня роняет голову в Алины колени. Плечи ее вздрагивают.

– Дд-ды, – с усилием тянет Аля.

И вдруг она обвисает на кресле, голова бессильно откидывается. Маня вскидывает голову и видит, что левая сторона Алиной шеи, щека и висок становятся бордово-лиловыми.

– Тосик, когда будет «скорая»? – в отчаянии кричит Маня.

– Сказали, машина едет. Но… пробки. Москва стоит.

Трофим подходит к креслу и тоже опускается на колени.

– Алюша, ты уж, пожалуйста, ты уж… не торопись… – голос его хрипит и срывается. Маня видит, как его дрожащая рука касается Алиной ладони. Маня накрывает их руки своей маленькой ладошкой, сжимает с силой, до боли.

В комнате становится тихо и пусто. Будто из свежего теплого воздуха, наполняющего дом, выкачали кислород. И жизнь в доме закончилась…

Маня вздрагивает от звонка в дверь.

– «Скорая»! – вскакивает она.

Трофим хочет сказать, что помощь опоздала, что все тщетно…

Но Маня уже вводит двух мужчин в синих робах. Один – маленький, молодой, несет большой оранжевый чемодан.

Тот, что повыше и постарше, – сухощавый, с колючим взглядом, подходит к Але, касается ее шеи, приоткрывает веко.

– Понятно. Смерть, скорее всего, от обширного инсульта.

– Как… смерть? Почему смерть? – негодующим шепотом произносит Маня, наступая на глупого, подлого, никчемного врача.

Тот поворачивается и тихо говорит про какой-то кубик фельдшеру, который раскрывает оранжевый сундук на журнальном столике. На нем все еще лежит газета со статьей об успешных женщинах.

– Присаживайтесь, – врач едва ли не толкает Маню на пустое кресло.

– Да не хочу я! Вы… Алю спасайте!

Врач протягивает руку к фельдшеру, и тот подает ему наполненный шприц и смоченную спиртом вату.

– Да оставьте вы мою руку! Да зачем мне! – не дается Маня.

К ней сзади подходит Трофим, с силой берет за плечи:

– Манюш, возьми себя в руки. Не нужно истерик при… ней.

Маня с ужасом смотрит на Трофима. Он строго качает головой. Его огромные, распахнутые глаза сосредоточенны и полны сочувствия.

«Все, все… Это так. Это не может быть иначе», – будто кто-то заводит пластинку в Маниной голове.

Она чувствует холодок около сгиба, у локтя, потом – легкий укол.

– Куда можно пройти, чтобы заполнить бумаги? Мне нужна точная картина происшедшего. Вы можете отвечать? – спрашивает врач у Трофима. – И милицию вызовите. Положено.

Трофим кивает и ведет врачей на кухню.

Маня, прижимая вату к руке, встает, подходит к Але.

Она сидит с закрытыми глазами. Спокойная, тихая, расслабленная, будто спящая. Только неестественное лиловое пятно на шее и лице заставляет верить в то, что сон этот страшен, непреодолим…

Маня вдруг кидается к книжной полке.

«Молитвы положено читать по усопшим. Но я ничего не знаю, не понимаю в этом. И молитвенник, был ли он у Али? Не видела никогда… Но она хотела слова! Она тянулась к книжкам. Что она хотела услышать? Быть может, ответ на какой-то мучительный, главный вопрос. Или послание для меня, бессердечной твари!»

Маня хватается то за один, то за другой корешок. Вынимает пару томов. За ними, в глубине, видит прозрачный файл с каким-то документом.

Маня вынимает бумагу… и понимает, что это дарственная на Алину квартиру. Вернее… Манину квартиру. Потому что Альбина Спиридоновна Седова подарила ее Марии Дмитриевне Голубцовой полгода назад. Маня еще раз читает документ и убирает файл обратно за книжки, как было.

«Ни за что. Нет. Позже я уничтожу эту бумагу. Никто об этом не узнает, и Трофим вступит в права как единственный наследник».