В большинстве языков глаголы, как правило, труднее для восприятия, чем существительные. Во многом сложности объясняются значительным многообразием их грамматических форм. Это относится в первую очередь к таким языкам, как английский и итальянский, и в меньшей – к греческому или группе славянских языков, для которых характерны сложные именные конструкции. Однако у пациентов с другими формами повреждений и дегенеративных изменений головного мозга, например с болезнью Альцгеймера, нет подобных сложностей с глаголами – они есть только у людей, страдающих болезнью двигательного нейрона {127} . Почему? Возможно, причина в том, что дисфункция двигательной системы лишает не только возможности выполнять действия, но и способности понимать их языковые корреляты – глаголы. Если человек теряет двигательную функцию, то он начинает с трудом понимать слова, описывающие действия.

Тот пациент, который поступил в британскую больницу в январе 2000 года, умер менее чем через два года после появления первых симптомов. Вскрытие подтвердило диагноз – болезнь двигательного нейрона. Как и у других пациентов, умерших от этого заболевания, у мужчины обнаружили атрофию спинного мозга и стволовой части головного мозга, а также дегенеративные изменения премоторного и моторного кортекса.

Примерно в то же самое время, когда английские невропатологи благодаря пациенту с болезнью двигательного нейрона обнаружили, как тесно связаны между собой действия и описывающие их слова, нейробиолог Фридман Пулвермюллер делал свои открытия в понимании языка тела. На протяжении нескольких лет он настойчиво пытался разобраться в том, что именно происходит с мозгом тогда, когда наступает быстрое разрушение способности говорить и понимать слова. Особый интерес у него вызывал тот факт, что нарушения двигательных функций, которые нередко возникают у людей, переживших инсульт, часто сопровождаются также проблемами с речью.

Для понимания работы Пулвермюллера важно представлять себе строение двигательной системы. Тот участок нервной ткани, который называется моторным кортексом, или двигательной областью коры головного мозга, расположен на внешней стороне мозга и охватывает оба полушария. Его роль, говоря очень упрощенно, состоит в том, чтобы превращать наши планы о совершении каких-либо действий в реальные действия. Нейроны, иннервирующие моторный кортекс, организованы таким образом, что отдельные зоны контролируют определенные части тела, причем чем больше работы приходится выполнять «подотчетной» части тела, тем обширнее площадь зоны. Например, под представительство пальцев рук и особенно больших пальцев в кортексе отведено непропорционально большое пространство (имеется в виду непропорционально размеру самих пальцев). Люди обычно с легкостью сгибают и разгибают первую фалангу больших пальцев, но сделать то же самое другими пальцами рук им бывает уже сложнее. Различия отчасти объясняются несоразмерностью объемов мозговой ткани, отвечающих за большие пальцы и другие пальцы рук соответственно. Первые владеют значительно большей мозговой «недвижимостью».

Можно составить специальную карту мозга и показать на ней связь различных органов с участками моторного кортекса. Такая карта называется соматотопической. «Картинка» напоминает уродливого человека с непропорционально большими по сравнению с другими частями тела руками, губами и лицом (рис. 6.1). Поскольку этим частям тела приходится выполнять функции, связанные с мелкой моторикой, они занимают на карте двигательной области коры мозга значительное место {128} .

Рис. 6.1. Соматотопическая организация моторного кортекса {129}

Впервые соматотопические карты мозга появились в 1950-х годах как побочный продукт технологии, используемый для терапии эпилепсии {130} . В те времена неконтролируемые эпилептические припадки было принято лечить путем вскрытия черепа пациента, определения участка мозговой ткани, в которой зарождается приступ, и удаления соответствующих клеток. Но прежде чем провести операцию, нейрохирурги проводили электроразведку, стимулируя различные участки мозга пациента, лежащего на операционном столе в полном сознании, чтобы выяснить, какие из них за какие функции отвечают в первую очередь. Таким образом они определяли, что можно удалить с наименьшими негативными последствиями для пациента после операции. Технология электростимуляции сделала возможным создание соматотопических карт двигательной коры мозга и продемонстрировала, как именно мозг связан с другими частями тела.

Подобные карты помогают найти объяснение некоторым интересным феноменам. Вы когда-нибудь задумывались о том, почему массаж ног доставляет такое удовольствие? Возможно, все дело в том, что область мозга, которая «отвечает» за ноги, и та, которая «заведует» половыми органами, находятся рядом. Когда две зоны плотно прилегают друг к другу, их тесное соседство, похоже, способствует обмену нерелевантной информацией между нейронами, в результате чего возбуждение в одной зоне может передаваться и распространяться на соседнюю. Близость участков мозга, отвечающих за гениталии и ноги, может дать объяснение и тому, почему некоторые люди фетишизируют ноги и даже одержимы обувью {131} . И хотя нам вряд ли удастся узнать, так ли это, наверняка – если, конечно, Имельда Маркос [17] не завещает свой мозг науке, – с большой долей вероятности можно предположить, что в моторном кортексе бывшей первой леди Филиппин эти два участка взаимосвязаны. Некоторые нейробиологи утверждают, что у женщин по сравнению с мужчинами области коры головного мозга, отвечающие за ноги и половые органы, расположены ближе одна к другой {132} . Надо полагать, именно этим можно объяснить любовь женского пола к красивым туфелькам.

Пулвермюллер и его команда исследователей использовали соматотопические карты тела для изучения связи между речью и движением. Добровольцев просили выполнять простые действия рукой, ртом или ногой, и в то же время их мозг сканировали. Помимо этого испытуемые читали глаголы, связанные с движением тех же самых частей тела. Как и следовало ожидать, движение конечностями активизировало те области в моторном кортексе, которые были связаны с движением соответствующих частей тела. Причем выяснилось, что даже тогда, когда участники всего лишь слышали глаголы, связанные с подобными движениями, у них активизировались те же самые (или смежные) области коры головного мозга. Например, когда люди слышали такие слова, как «пнуть», в их двигательной системе включались участки мозга, соответствующие на карте ногам. А зоны, управляющие руками и ладонями, активизировались при слове «схватить». Слова, которые обозначали действие, связанное с лицевыми органами, например слово «лизнуть», приводили в «боевую готовность» зоны мозга, участвующие в управлении движением языка. Но удивительнее всего другое. Пулвермюллер обнаружил, что участие двигательной системы в обработке речевой информации происходит исключительно быстро, всего за несколько миллисекунд после произнесения слова. Подобная скорость активизации говорит о том, что двигательная система вступает в действие в ту же секунду, когда нам нужно понять слово, то есть еще на первоначальном этапе смыслообразования {133} .

Открытие Пулвермюллера имеет огромное значение. Начнем с того, что оно раскрывает нам механизм понимания речи, а именно то, что зоны мозга, применяемые для осуществления движения, используются и для понимания речи, по крайней мере глаголов. Или, как говорил философ Людвиг Витгенштейн, язык «вплетен» в действие {134} . Но важнее другое: если двигательная система помогает нам понимать речь, то проблемы с речью, возникающие, скажем, вследствие инсульта, могут быть частично разрешены или смягчены путем стимулирования областей мозга, которые способствуют осуществлению действий. Восстановление двигательной функции могло бы на практике восстанавливать речь.