–  А сыновья где?
– осведомился я.

–  Оба в Красной Армии. Воюют, а может, и в живых уже нет, - и Наталия Никифоровна тихонько вздохнула.

Когда стемнело, мы распрощались с хозяйкой (муж ее сладко спал, устроившись на краю стола). Наталия Никифоровна проводила нас до первого переулка и указала путь, каким легче всего было выбраться из Новых Сенжар.

* * *

По Полтавщине в основном передвигались либо ночью и вечером, либо рано утром. Здесь почти всюду на большаках дежурили полицаи. Мы старались пристать [76] к какой-нибудь группе людей, чтобы сойти за местных жителей.

Так добрались до железной дороги Полтава - Лозовая. Дорога хорошо охранялась. Чтобы не вызвать подозрений, решили перейти ее у станции Кегичевка, Километра за два до переезда вышли на большак, ведущий к станции.

Не доходя до переезда, остановились и осмотрелись. Ничего подозрительного не заметили. Переезд был пуст, шлагбаум поднят. Впереди чернели крыши Кегичевки.

–  Здорово, ребята!
– вдруг раздалось рядом.
– Далеко путь держите?

Мы обернулись. Со стороны кустов к нам шел парень. Простецкое лицо с веснушками, чуть вздернутый нос. Светлые глаза смотрят добродушно и открыто.

–  Русский, - определил Виктор.

Парень перепрыгнул через канаву.

–  Видно, из наших?

–  Из каких это наших?
– насторожился я.

–  Да будет прикидываться. Из пленных. Домой пробираетесь?

–  Домой. Немцы по болезни отпустили, - солгал Виктор.

–  А где работали?
– допытывался парень.

–  Дотошный ты, - недовольно отмахнулся Виктор.

–  Приходится. Я сам до Харькова пробираюсь, ищу попутчиков, да не всякий мне подходит. Значит, вместе пойдем.

–  Нет!
– отрезал Клементьев.
– Нам в Балаклею.

–  Все равно идти через Кегичевку. А за станцией разойдемся.

Чутье и опыт подсказывали, что беглый пленный вел бы себя иначе. Отвязаться бы от него побыстрее! Но как?

Пока я подыскивал в уме варианты, подошли к переезду.

–  Ребята, напиться не хотите?
– предложил навязчивый попутчик и кивнул головой в сторону железнодорожной будки, стоявшей чуть поодаль от переезда. [77]

–  В колонке вода свежее, - ответил я.
– В Кегичевке напьемся.

–  Как знаете. А меня одолела жажда. Напьюсь в будке. Вы идите, я догоню…

Парень заторопился к будке обходчика.

–  Поднажмем, Серафим, не нравится мне этот тип.

Мы ускорили шаг. Но не отошли и ста метров, как нас догнали трое полицаев на велосипедах. Среди них оказался и пристававший к нам парень.

–  Стой!
– крикнул старший из полицаев и соскочил на землю.
– Значит, оба больные. Немцы домой отпустили?
– с ходу начал он допрос.

–  Больные и идем домой!
– зло ответил Виктор.

–  Документы есть?

–  Были, да затеряли дорогой.

–  Беда поправимая. А ну, шагайте вперед! Мы вам выдадим такие справки, которые на всю жизнь пригодятся!

Полицай вскинул автомат.

–  Пошевеливайтесь!

Недалеко от переезда находился кирпичный сарай, сюда нас и привели.

–  Слушай, - сказал один из полицаев, - как же они будут вместе?

–  Кто они?

–  Пленные с этим дезертиром.

–  Мамалыжника отведешь в комендатуру!

Отворив двери, полицаи вывели на улицу румынского солдата. Держа в охапке шинель, пилотку и котелок, он что-то быстро и горячо говорил.

–  Ладно, выкатывайся!
– и старший полицай толкнул солдата автоматом в спину.
– В комендатуре разберутся, как ты тут оказался.

Полицаи впихнули нас в сарай, заперли дверь на массивный замок и ушли.

Мы молча уселись на кучу мелкой перетертой соломы. Без слов было ясно, что на этот раз попались накрепко, что все придется начинать сызнова. [78]

Полтава - Лебедин

Инцидент в Карловке

–  Начинается сказка про белого бычка!…

Виктор нарушил наконец долгое молчание, поднялся и стал осматривать сарай.

–  Поищем лазейку.

Мы тщательно простукали стены, пол. Сарай был сделан добротно: разве только что ломом можно было пробить в стене отверстие. В единственное крохотное оконце не пролез бы даже ребенок. К тому же оконце прикрывала толстая железная решетка, вмурованная в кирпичную кладку.

–  Каменный мешок, - мрачно сказал Клементьев и тут же добавил: - Однако есть надежда вырваться…