глубоком тылу врага и удивительное мужество и презрение к смерти, которое

выказали эти люди.

Так это начиналось

С чего начинается рассказ о разведчике -- с его детства? У Максима оно

прошло где-то под Борисполем. Рос без отца. Батрачил, учился в школе,

слесарил в МТС и никогда не помышлял о разведывательной работе в тылу врага.

А может быть, рассказ о Максиме следует вести с той минуты, когда

вступил он в первое соприкосновение с врагом? Но и это было бы не совсем

правильно, потому что ее предваряли месяцы и годы учебы, пограничной службы,

чекистской работы, смысл которой и заключался в том, чтобы первые минуты в

тылу врага не отличались от всех других. Чтобы и тут разведчик чувствовал

себя, ну, пусть не совсем как дома, но все же более или менее спокойно. Вот

почему я бы начал с того дня, когда Иван Кудря стал "Максимом".

Произошло это в первых числах августа 1941 года в Киеве. Немцы

находились уже километрах в ста от столицы Украины. Кудрю вызвал полковник

Славченко-- один из руководителей НКВД Украины.

– - Как вы смотрите, Иван Данилович,-- спросил он, -- если мы оставим

вас в Киеве?

– - Я согласен,-- без колебаний ответил Кудря.-- В Киеве я работаю

недавно, и меня здесь мало кто знает.

– - Мы хотим перед вами поставить сложные задачи. Справитесь?

– - Я коммунист, -- сказал Кудря.

– - Другого ответа я и не ожидал от вас,-- сказал полковник и добавил,--

товарищ Максим.

Так Иван Кудря получил новое имя. С того дня он перестал посещать

наркомат, снял форму, стал носить украинскую сорочку и шляпу, запустил усы

– - словом, изменил свою внешность.

...На днях я беседовал со Славченко. Теперь он генерал-лейтенант, давно

не работает на Украине. Я спросил, почему выбор пал именно на Кудрю.

– - Это был прирожденный разведчик, -- ответил он,-- хладнокровный,

отважный, терпеливый, великолепно знавший язык, не терявший головы даже в

самой сложной ситуации. Кроме того, Иван отлично умел уживаться с людьми,

быстро завоевывал симпатии. Не знаю человека, который не был бы дружественно

настроен к этому обаятельному, всегда улыбающемуся парню.

Незадолго до оставления Киева в доме No 16 по Институтской улице

появился Иван Данилович Кондратюк. Хозяйка квартиры -- Мария Ильинична, у

которой он остановился, объяснила соседям, что он --преподаватель

украинского языка и литературы из Харьковской области, с которым она

познакомилась в Сочи в 1939 году во время отпуска; два года вела с ним

переписку и вот теперь собирается выйти за него замуж. Он холостяк, а у нее,

как знали соседи, муж был расстрелян в 1937 году.

Кондратюк был, что называется, парень хоть куда: чернобровый, с

вьющимися волосами, блестящими черными глазами, стройный -- настоящий

украинский хлопец! Правда, небольшие усики чуть старили его, но это не

мешало девушкам поглядывать в его сторону. Словом, за такого парня надо было

не идти, а бежать замуж!

Кондратюк боялся, что его могут призвать в армию, поэтому в Киеве почти

не бывал, а прятался где-то у знакомых. Отец его, священник, был

репрессирован несколько лет назад. Жил он без прописки и только после того,

как из города эвакуировались соседи этой женщины, смог находиться у нее.

И Кондратюк, и его невеста не торопились уезжать из Киева. Больше того,

даже могло показаться, что они ждут прихода немцев.

Был в этом доме еще один человек, который не очень скрывал своего

нетерпения и радовался каждому продвижению немцев, -- Яков Данилович Лантух,

шеф-повар по профессии, предатель по призванию. Это был единственный сосед,

с которым Кондратюки водили дружбу.

– - Эх, Ваня,-- говорил иногда Лантух,-- и заживем же мы с тобой скоро.

Этот тип был благодарен Марии Ильиничне за то, что она помогла ему

увильнуть от призыва в армию, уговорила знакомого из райвоенкомата немного

подождать.

Кондратюки запаслись продуктами, скупали муку, консервы, сахар, крупу и

по ночам прятали в кладовке на антресолях. Лантух тоже принимал в этом