Все было готово, но Ильген не приезжал. Прошло двадцать, тридцать,

сорок минут. Ильгена все не было.

Часовой, который стоял на посту, а сейчас сидел в передней особняка,

опомнившись от испуга, сказал вдруг Кузнецову:

– - Может произойти неприятность. Скоро должна прийти смена. Давайте я

опять стану на пост. Уж коли решил быть с вами, так уж помогу.

– - Правда, должна быть смена?
– - спросил Кузнецов денщика.

– - Так точно, -- ответил тот.

Гнидюк позвал Струтинского. Снова произошло переодевание, часовой пошел

на пост и стал там под охраной Каминского, а Струтинский сел в машину.

В это время подъехал Ильген. Он быстро вышел из машины, отпустил шофера

и направился в дом.

– - Здоров очень, трудно будет с ним справиться. Пой-ду на помощь, --

сказал Струтинский Каминскому, когда увидел генерала Ильгена.

Как только денщик закрыл дверь, в которую вошел Ильген, Николай

Иванович, наставив на него пистолет, сказал раздельно:

– - Генерал, вы арестованы! Я советский разведчик. Если будете вести

себя, как полагается, останетесь живы.

– - Предатель!--заорал во всю глотку Ильген и схватился за кобуру.

Но в это время Кузнецов и подоспевший Струтинский схватили Ильгена за

руки:

– - Вам ясно сказано, кто мы. Вы искали партизан -- вот они, смотрите!

– - На помощь...-- заорал снова Ильген.

Тогда его повалили, связали, заткнули рот платком и потащили. Когда

вталкивали в машину, платок изо рта выпал, и он снова заорал.

Часовой подбежал.

– - Смена идет!-- крикнул он Кузнецову.

Николай Иванович поправил китель и, кинув на ходу: "Заткните ему

глотку", пошел навстречу подходившим людям.

Но это не была смена -- шли четыре немецких офицера. Кузнецов подошел к

ним, показал свою бляху (пригодился "личный трофей") и сказал.

– - Мы поймали партизана, одетого в немецкую форму, который хотел убить

генерала. Позвольте ваши документы.

Те дали документы. Бляха, взятая когда-то у гестаповца, обязывала

офицеров подчиниться. Николай Иванович записал в свою книжку их фамилии и

сказал:

– - Вы трое можете идти. А вас, господин Гранау,-- обратился он к

четвертому, -- прошу вместе с нами поехать в гестапо.

По документу Кузнецов увидел, что Гранау был личным шофером

рейхскомиссара Эриха Коха. "Пригодится",-- подумал он.

Когда Гранау подошел вместе с Кузнецовым к машине, Каминский и Гнидюк

по знаку Николая Ивановича быстро втолкнули его в машину и обезоружили.

"Оппелек", который вмещал только пять человек, повез семерых.

Оставив Ильгена и Гранау на "зеленом маяке", Кузнецов немедленно

вернулся в Ровно.

Ночью и в особенности утром в городе поднялся страшный шум! Немцы

сбились с ног в поисках партизан. По улицам ходили патрули, жандармы рыскали

по квартирам.

Но в то время, когда немцы высунув языки искали "преступников", а

часовой и денщик на "зеленом маяке" рассказывали нашим ребятам о том, как

они вчера испугались, а потом помогали связывать Ильгена, Кузнецов,

развалившись в кресле, сидел в приемной Функа, заместителя Коха, главного

судьи на Украине.

Альфред Функ имел гитлеровское звание: "оберфюрер СС". До назначения на

Украину он был "главным судьей" в оккупированной немцами Чехословакии и

безжалостно расправлялся с чешскими патриотами. Прибыв на Украину, Функ

продолжал свое кровавое дело. По его приказам поголовно расстреливали

заключенных в тюрьмах, в концлагерях, казнили тысячи ни в чем не повинных

людей.

Недавно, в связи с убийством Геля, Кнута и ранением Даргеля, Функ издал

приказ о расстреле всех заключенных в ровенской тюрьме. Тогда и было решено

казнить этого палача. В подготовке участвовал Кузнецов, Струтинский,

Каминский и парикмахер, у которого каждое утро брился Функ.

Кузнецов знал, что через пятнадцать минут придет Функ. В приемной была

только секретарша, и с ней Николай Иванович завел разговор о погоде.

Разговаривая, он то и дело поглядывал через окно на улицу, где прогуливался