против Советов!

– - Господин полковник, я понимаю, военная тайна, но я инженер, поймите

меня... Чудо-оружие -- это сверхмощная пушка Круппа?

– - Пушка -- экспонат исторического музея.

Гефт налил снова рюмки анисовой и, чтобы полковник не подумал, что его

спаивают, выпил сам. Расчет оказался верным. Вольф-Гросс выпил рюмку и вытер

слезу на склеротическом веке. В его глазах появился блеск.

– - Крупповская пушка!
– - усмехнулся он, взял Гефта за лацкан пиджака,

привлек его ближе и конфиденциально сказал -- Чудо-оружие! В Пенемюнде

ракеты подняли свои острые рыла на неприступный Альбион. Поверьте мне,

инженер, один удар -- и Англия капитулирует! Что Крупп? Над решением этой

задачи работают десятки немецких концернов: "Рейнметалл-Борзи", "АЭГ",

"Тиссен-Хитон", "Сименс", ну и конечно "Крупп"...

Берта Шрамм ввела в кабинет даму, очень тонкую, плоскую, одетую в

золотисто-парчовое платье с большим вырезом сзади и спереди. Ее крупный рот

был откровенно накрашен.

– - Знакомьтесь, прима-балерина нашего театра оперы и балета Гривцова,

– - представил ее Вагнер.

Скользнув равнодушным взглядом по плоскому бюсту и острым ключицам

балерины, полковник отвернулся.

Хайлов поцеловал Гривцовой ручку, и, закатывая глаза, шепнул ей на ухо

какую-то пошлость.

Через некоторое время в кабинет вошла еще одна дама, жгучая брюнетка

лет тридцати, -- это была Ася Квак, жена Мавромати, хозяина пивной

"Гамбринус". Женщину сопровождали двое: компаньон ее мужа -- племянник

итальянского консула Москетти и боксер Олег Загоруйченко. Только их

представили присутствующим, как появился врач-гомеопат Гарах, в смокинге, со

свастикой в петлице. Этот откровенный фашист приветствовал всех жестом

римских легионеров.

Последним пришел Илинич, человек с неподвижным, словно застывшим лицом

и живыми, проницательными глазами. Его тонкогубый, макиавеллиевский рот и

массивный подбородок выдавали в нем человека жестокого и скрытного.

– - Должен был быть еще господин Мавромати, но он просил не ждать его:

дела, ничего не поделаешь. Господа, прошу к столу.

Усилиями Берты Шрамм замешательство за столом было ликвидировано.

Николай оказался справа от Илинича и слева от Берты. Он пытался ухаживать за

своей дамой, в то время как дама прилагала все усилия, чтобы очаровать

сидевшего с нею рядом Вольф-Гросса.

Напротив Николая была Ася Квак, по правую ее руку-- Загоруйченко, по

левую -- Москетти. Напротив Илинича -- профессор Хайлов. Стол обслуживали

два официанта из ресторана для немцев "Фатерланд", оба в смокингах с черными

бантиками -- гомеопат Гарах среди них выглядел третьим.

После того как гости выпили за юбиляра, за победу немецкого оружия, за

фюрера и за "нашу очаровательную хозяйку", за столом стало шумно.

Николай с интересом прислушался к разговору между Илиничем и

профессором Хайловым:

– - Если не ошибаюсь, профессор, -- говорил Илинич, -- после начала

войны с Германией вы по заданию Артиллерийского управления занимались

взрывчатыми веществами. Насколько мне не изменяет память, вам не удалось

поставить производство гремучей ртути и взрывателей?

– - Совершенно верно. Я затянул решение практических вопросов до

сентября сорок первого. Но пригласили профессора Лопатто, и моя тысяча и

одна хитрость полетели в тартарары!

– - Эдуард Ксаверьевич Лопатто?

– - Вы его знаете?

– - Я работал с ним на суперфосфатном. Где же он теперь?

– - Преподает в университете...

– - Беспартийный коммунист!

– - Он вас интересует?

На вопрос профессора Илинич не ответил.

Боясь растерять добытые сведения, Николай раскланялся и вышел из

столовой. В прихожей его нагнала Берта и, прощаясь, прижалась к нему:

– - Мне кажется, что вы не такой, как все... Приходите, Николай!..

Хорошо? Я все время на людях, но устала от одиночества...

"Пренебречь этим знакомством не следует,-- думал он по дороге домой.
– -