вам, как фольксдойчу, оказывает Германия! Хайль Гитлер!--вскинув руку,

закончил Загнер.

– - Хайль Гитлер!
– - ответил Гефт.

– - Я уверен, что пятнадцатого декабря, в двадцать

четыре ноль-ноль, "РВ-204" уйдет на выполнение задания. "Пятнадцатого в

полночь. Успеет ли Лопатто?" -- быстро подумал Николай, но сказал:

– - Даю слово, господин майор, "РВ-204" уйдет пятнадцатого ровно в

полночь!

– - Я верю вам!
– - закончил Загнер и протянул руку.

Когда он пришел на третий пирс, здесь уже были шеф Купфер, механик

Сакотта, главный инженер Петелин и, к удивлению Николая, профессор Вагнер с

толстой и белой, как оплывшая стеариновая свеча, немкой в затейливой шляпке,

отделанной гроздями винограда.

Вагнер подошел к Гефту и, указывая широким жестом на подходивший к

пирсу эсминец, сказал с расчетом, чтобы его услышала немка;

– - Какой красавец! Фрау Амелия фон Троттер, разрешите представить

талантливого инженера!..

Гефт назвал себя.

Не отрывая взгляда от корабля, немка протянула Николаю пухлую, взмокшую

от волнения руку.

– - Что вам, профессор, известно об этом корабле?-- спросил Николай.

– - Восемь торпедных аппаратов, -- охотно ответил Вагнер, -- шесть

орудий калибра сто двадцать семь миллиметров, десять скорострельных зенитных

пушек. Скорость -- тридцать узлов. Был построен в Киле в тридцать восьмом

году. Командует корвет-капитан Фридрих фон Троттер, член

национал-социалистической партии...

– - Как же эсминец, построенный в Киле, оказался на Черноморском

бассейне?--спросил Николай.

– - В тридцать восьмом году с визитом дружбы эсминец пришел в Констанцу.

Дальнейшее -- результат чисто немецкого предвидения...

Низко сидящий, хищно вытянутый по корпусу двухтрубный эсминец был

действительно красив. Отрабатывая внешним винтом, тихо, но очень точно,

корабль коснулся пирса. Матросы соскочили на пирс и завели швартовые.

По спущенному трапу поднялись на корабль фрау фон Троттер, Вагнер и

Купфер. Остальные остались на пирсе.

Увидев здесь же, среди встречающих, Лизхен, Николай молча кивнул

Рябошапченко и пошел к механическому цеху.

Оболочка наполнителя и капсюль взрывателя были выполнены отлично.

Рябошапченко подобрал и кусок угля, распилил его пополам и сделал

углубление.

– - Три дня! Всего три дня в нашем распоряжении... Успеть бы, Иван

Александрович!

День прошел в осмотре двигателя "РВ-204" и в составлении дефектной

ведомости.

Вечером, едва дождавшись времени, когда, по его расчетам, он мог

застать Лопатто дома, Николай нанял извозчика и поехал на Мясоедскую.

Открыл ему дверь профессор.

Николай развязал пакет, сказав: -- Надеюсь, что рекламации не будет!

Лопатто взял в руки корпус наполнителя и капсюль, внимательно осмотрел

их и улыбнулся:

– - Золотые руки! Признаться, Николай Артурович, я питаю какую-то

страсть к рабочим рукам умельца. Если бы не упорство моей жены, я поставил

бы у себя в кабинете токарный станок...

– - Эдуард Ксаверьевич, обстоятельства складываются так, что... Словом,

эта "игрушка" необходима срочно...

– - Какой тоннаж судна?
– - спросил профессор Лопатто.

– - Около двух тысяч тонн...

Взвесив на руке оболочку наполнителя, профессор в раздумье сказал:

– - Должно быть достаточно...--помолчав, Эдуард Ксаверьевич снова

спросил: -- Два дня можете подождать?

– - Послезавтра в это время?

– - Хорошо. Приходите послезавтра.

Лопатто проводил Николая в прихожую и запер за ним дверь.

Через день в шесть часов, захватив с собой портфель, Николай поехал на

извозчике к Лопатто. Дверь ему открыл Эдуард Ксаверьевич и на его немой

вопрос ответил:

– - Ваш заказ выполнен, -- добавил с усмешкой: -- Думаю, рекламации не

последует...

Профессор достал из ящика письменного стола сверток, перевязанный

бечевкой