И тогда над спящим царством появляется Летящая звезда, огненная царица неба, подобная странствующей комете.

— Желания людей мне известны, — шепчут ее гу­бы. — Золото, золото, золото... Как будто золото можно переплавить в любовь или купить за него дружбу, или смыть им позор и бесчестье... А вот что хотел попросить у меня воробей?

И хоть голос её — словно шорох песка в часах веч­ности, принцесса Бойчечак вздрагивает и просыпается.

— Сделай его принцем! — вскакивая и протягивая ей Чирку, кричит она.

— Принцем? Пожалуйста, что может быть проще. Но пусть он сам попросит меня об этом, — отвечает Звезда. — Может, ему хочется стать орлом или павли­ном!

Принцесса трясет Чирку, но сон его глубок и кре­пок.

— Я не могу разбудить его! Он бился с тартанаком, он так устал, мой славный рыцарь и герой.

— Но ты же знаешь: я исполняю желания только тех, кто не спит. Прощай, девочка.

И Звезда летит дальше.

— Подожди! — кричит Бойчечак.

Она быстро спускается с крыши и бежит за нею.

Остались позади городские ворота, она бежит уже без дороги, среди туманных весенних холмов, перепры­гивая через ручьи и овраги — вот когда пригодились ей ее длинные ноги!

— Я — принцесса, он — воробей, нам никогда не быть вместе, если он не станет принцем! — кричит она.

— Но я не всесильна, — отвечает Звезда. — Пойми, я могу исполнить лишь твое желание. Проси о чем хо­чешь, но только за себя. Поторопись, я улетаю...

Бойчечак останавливается.

— Хорошо, — секунду подумав, говорит она. — Тог­да... тогда... Вот мое желание...

Говорят, в ту ночь Летящая звезда замедлила свой бег и склонилась до самой земли, чтобы рассмотреть странную девочку, чья просьба была так непривычна для ее слуха.

ГЛАВА 22

Превращение

Наутро все Хлопковое царство было взбудоражено поразившей всех новостью: дочь царя Навруза в вол­шебную ночь Лайлатулкадр превратилась — в кого бы вы думали? — в воробья! Да-да, вон та серенькая птич­ка, которая сидит на ветке и чистит клювом перышки, это и есть принцесса Бойчечак, видите, у нее даже ноги такие же несуразно длинные. Какой скандал! Какой по­зор! У нее и мать, королева Барбадензе, если помните, тоже была ненормальной — охотилась на тигров, а мы­шей боялась. Зачем она это сделала? Такая, видите ли, у них любовь с воробьем, что или оба принцы или оба воробьи. А еще говорят, прошли времена Лейли и Меджнуна [4] !

Не пощадили злые языки и Чирку, хоть он сам себя казнил и готов был броситься головой в арык [5] , считая себя виновником всей этой истории.

Царь Навруз сначала был страшно расстроен су­масбродной выходкой дочери, но потом, рассудив, что хуже она ведь от этого не стала — напротив: какая вер­ность слову! — велел построить для них золотую скворешню, отделав ее драгоценными камнями.

Но у друзей были свои планы. Уже летели высоко в небе стаи уток, гусей, журавлей, и зоркие глаза их бы­ли устремлены вдаль, и крылья были, как одно крыло, и все клювы были нацелены в одну точку — туда, где за морями и горами лежит самая волшебная из всех стран — родина.

Как только Петька стал на крыло, они втроем яви­лись к царю Наврузу, чтобы попрощаться, поблагода­рить за все и тоже пуститься в путь.

Царь Навруз благословил дочь и вручил ей хлопко­вое семечко.

— Это тебе приданое, — сказал он. — Ты ведь все- таки дочь царя Хлопка, а не какого-то там Голого ко­роля. Тут вам и одеяла, и подушки, и халаты, и рубаш­ки. Только не ленитесь.

Лула и Балула схватили свою бывшую госпожу и ни за что не хотели расставаться с нею.

— Не могла и нас превратить в каких-нибудь пти­чек! — плакали они.

Сделали прощальный круг над Хлопковым царст­вом.

Мастерицы махали им платками. Хлопкоробы — тю­бетейками. Какая-то странная пестрая толпа на краю поля — кулаками.

— Это что за ряженые? — удивился Чирка.

— Придворные! — засмеялся Петька. — Пришли к Наврузке за новыми назначениями, а он им вместо должностей да чинов — кетмени в зубы!

На одном из птичьих базаров встретили своих — воз­вращались из Африки. Скворцы были удивлены и обра­дованы — они считали Чирку с Петькой погибшими в урагане. Хромой атаман окрестил Бойчечак Длинной ногой, но все скворцы звали ее ласково — Длинноножка, и когда она уставала, несли в клювах за кончики крыльев.

Надо ли описывать радость матери-воробьихи, дож­давшейся своего блудного сына! Отец хотел задать ему хорошую трепку, но, увидав Бойчечак, обнял их, про­слезился и, взлетев на крышу, стал созывать гостей на свадьбу.

Свадьбу играли в роще, тамадой был, конечно, Петь­ка. Ветки трещали и гнулись от гостей. Сороки, грачи, жаворонки, иволги, синички, удоды, всякие кулички, во­дяные курочки — кого-кого тут только не было!

Соловей Суля спел несколько романсов. Журавль с цаплей исполнили па-де-де. Потом сводный птичий хор грянул заздравную-величальную, а кукушка куковала многие лета, пока не сбилась со счета. После этого по­шли уже кто во что: гуси — в гусли, утки — в дудки, пеликаны — в барабаны, чечетки — в трещотки. В об­щем, такой веселой птичьей свадьбы даже старый во­рон не мог припомнить!