– До свидания, – сказал ей вслед Остап. – Если еще что, приносите.

– Да, милости просим, – добавил Балаганов.

– Дело в том, – сказал Остап, – когда женщина вышла, – монеты коллекционные, разных стран, как я понимаю, да и металл какой-то непонятный, ни медь, ни серебро, какой-то сплав, перебирал он монетную кучу на столе. – Да и стран каких, не могу определить.

– Взять несколько штук и предложить в торгсин, Остап Ибрагимович, – посоветовал Козлевич, там разберутся.

– Да, Адам, попробуем.

– Ага, деньги бумажные они же покупают, командор.

Хорошо, попробуем. А теперь молочник, – заходил Остап, что говорило о его поисках правильного решения.

Но все планы компаньонов поломались, как говорится на ловца и зверь бежит. У дверей «Доларха» послышался шум подъехавшей машины и раздался голос:

– К вам можно?

Это был знакомый им переводчик немцев из общества Красного Креста, как он говорил им.

– Да, да, пожалуйста, – шагнул ему навстречу Остап. – Входите, входите, пожалуйста.

За переводчиком, одетым в синий костюм, с галстуком на белой рубашке, стояли, одетые по-летнему уже знакомые им два иностранца-немца.

После приветствия немцев «Гутен Таг» и компаньонов «Здравствуйте», Бендер пригласил гостей в музей, дверь которого была открыта.

– О, я, я, карашо! – последовали немцы туда и начали осматривать экспонаты, надписи над которыми переводил им переводчик.

Бендер и его два единомышленника, молча смотрели на гостей, и готовы были принять участие в отборе экспонатов для продажи.

– Товарищ эксперт, пройдите к входной двери и повесьте табличку «Закрыто. Археологи на раскопках».

– Слушаюсь, командор, – выбежал Балаганов исполнять указание.

Как уже говорилось, в «Долархе» имелось несколько разных табличек, вывешиваемых по мере надобности.

Осмотр и отбор экспонатов был закончен и последовал вопрос высокого немца с переводом:

– Сколько будут стоить эти предметы, которые нам нравятся?

– Не так как в прошлый раз, камрады, десять тысяч и не меньше, – не задумываясь, ответил Бендер.

Не будем перечислять отобранные гостями экспонаты для покупки, скажем, что это были уже названные ранее купленные компаньонами по газетному объявлению. Немцев заинтересовали также и древние монеты, которые принесла женщина в клетчатой косынке незадолго до этого.

Немцы зашептались между собой, затем низкорослый, но полный сказал с переводом:

– Э-э, нет, десять тысяч и не меньше. Я жду гостей тоже иностранцев из Англии, как мне сообщили, тогда я им и продам.

– Хорошо, хорошо, пусть будет девять тысяч, товарищи, девять, хорошо?

– Нет, только десять тысяч и точка.

Козлевич и вернувшийся в музей Балаганов с интересом наблюдали торг своего командора с немцами.

Видя, как Остап начал возвращать экспонаты на их прежнее место, толстяк засуетился со словами:

– Карашо, карашо, – начал отсчитывать деньги.

– Они согласны, товарищи, – пояснил переводчик.

– Я так и понимаю, – усмехнулся великий коммерсант.

Сделка была завершена, купленное немцами упаковано и гостей компаньоны проводили до их автомобиля. И когда немцы и переводчик уселись в машину, за руль которого сел высокий гость, Бендер тихо сказал переводчику:

– Скажите им, что у нас есть настоящий молочник с чашечками к нему… Это изделие Фаберже.

– Переводчик перевел и как только он произнес слово Фаберже, немцы, один за другим не вышли, а выскочили, если можно так сказать, со словами:

– Я, во?! Во?! – почти в один голос затараторили они.

– Где, где, – они спрашивают, – Посмотреть хотят, – перевел их вопросы сопровождающий.

Бендер молчал, Балаганов и Козлевич тоже, и Остап спросил:

– Покажем, друзья?

– Скажите, что завтра, командор.

– Да, не сейчас, Остап Ибрагимович.

Немцы молчали в томительном ожидании ответа. Переводчик спросил:

– Так что им сказать, товарищи?

– Скажите, что показать можем только завтра, экспонат не здесь, он в сейфе в другом месте, – сказал Бендер, горя желанием узнать, как иностранцы прореагируют, увидев ценность, и в какую стоимость оценят.

– Карашо, карашо, – уселись гости снова в машину, – Ауфвидерзейн, ауфвидерзейн.

– До свидания, – ответили им компаньоны дружно.