затем и формированию на этой почве масонства в Англии и Шотландии. Наоборот, для

тайных тамплиеров, следующих “Статуту избранных”, в Шотландском обряде

предусмотрена гораздо более высокая, завершающая “градусы” масонский лестницы 30-я

степень “Рыцаря Кадоша”, т.е. “Святого Рыцаря”, которого можно истолковать также как

“Рыцаря Света”. Следующие за ней три степени в масонстве имеют чисто

административное значение и не знаменуют никакого духовного восхождения или

совершенствования Мастера.

И здесь мы опять сталкиваемся с любопытными параллелями.

91

Символика ритуала возведения Мастера в “градус” Рыцаря Кадоша прямо связана с

воспоминаниями о гибели Ордена тамплиеров и смерти на костре великого магистра

Ордена Жака де Моле, который, воплощаясь в новом Рыцаре Кадоше, возвращается в мир,

чтобы восстановить попранную справедливость. Наиболее существенно при этом, что под

восстановлением справедливости подразумевается не совершение нового зла, а

преодоление зла в окружающей жизни, воспрепятствование его распространению и

торжеству. С этой задачей прямо связано и напоминание посвящаемому о его долге, как

пишет об этом Морамарко.

“Для Рыцаря Кадоша долг - это “дхарма”, устремленность осуществить смысл своего

существования путем реализации всех возможностей своей личности… Рыцарь Кадош

должен претворять на практике знания, полученные им в храме. Но каким образом? Никто

не в состоянии его научить этому. Секрет инициации остается секретом до самого конца.

При этом следует учесть, что масоны обычно гордятся тем фактом, что никогда не

подавляют творческую индивидуальность своих адептов, но способствуют

“индивидуализации”, то есть стремятся раскрыть в личности человека все то, что в ней

отложилось в ходе совершаемого пути, то, что было усвоено в доктринах и символах

предыдущих степеней, то, что свидетельствует о развитости духа…”<16>

Последнее замечание чрезвычайно важно. На протяжении всего своего исследования

Морамарко (или его переводчик на русский язык) подчеркивал ту безграничную степень

духовной свободы и свободы мнений, которая характеризует масонство, требующее от

братьев единственно только веры в существование Великого Архитектора Вселенной, но

за всем тем предоставляющее полную свободу как его восприятия и осмысления, так и

самостоятельности в выборе собственного пути и разрешении встающих перед каждым

вопросов.

В этом плане с изложенным замечательно совпадают показания двух арестованных,

отрицавших свою причастность “Ордену Света”, первый из которых, судя по всему, имел

высокую степень посвящения, тогда как второй только слегка соприкоснулся с кругом

посвященных.

Первое свидетельство принадлежит Д.А.Бему - доценту теоретической механики,

преподавателю МВТУ им. Баумана и других московских вузов, заместителю заведующего

Музеем П.А.Кропоткина. “Анархо-мистицизм я считаю попыткой дать анархизму

некоторое философско-идеалистическое толкование, - показывал он на допросе 15.9.30 г.,

– хотя думаю, что ни анархизм, ни мистика не могут иметь места, как явления массовые:

они - для отдельных индивидуумов. В настоящее время считаю пропаганду анархических

идей преждевременной, так как, будучи неправильно поняты, они могут нанести только

вред. Усвоение их возможно лишь при очень высоком культурном уровне масс, а для

этого необходима интенсивная культурная работа не менее 50 лет… В своей личной жизни

я стараюсь избегать всякого насилия над людьми, выработал спокойное отношение к

различным взглядам людей и считаю, что каждый человек имеет право иметь свои

убеждения и должен при этом считаться с тем, чтобы они не приносили вреда

окружающему обществу. За жизнь нужно постараться узнать возможно больше, а при

жизни принести окружающим людям наибольшую пользу…”<17>

Второе чрезвычайно любопытное свидетельство принадлежит В.И.Сно - человеку,

случайно попавшему в дом Никитиных, а затем к А.А.Солоновичу в Музей

П.А.Кропоткина. Он был неудачник по природе, поскольку не обладал ни здоровьем, ни