И он подмигнул подошедшему товарищу.

— И я вас поздравляю!.. — Незнакомый низкорослый летчик протянул Вере руку.

— Спасибо!.. Спасибо!.. — только и могла выговорить Вера, взволнованная неожиданной радостью.

— Идем, — Костя нагнулся к чемодану, — мы проводим тебя до дома, где живут девушки.

Его приятель закинул за плечи Верин мешок. Они все вместе пошли по дороге и за разговорами не заметили, как дошли до избы, угол которой был разворочен снарядом.

— Вот и квартира наших девушек! — остановился возле крыльца Костин приятель.

На дверях висел замок. Костя вскочил на завалинку и посмотрел в окно. В избе никого не было.

— Придется подождать! — сказал Костин приятель, с любопытством поглядывая на Веру.

Она ему понравилась.

Привлекательная внешность сочеталась в ней со скромностью и естественностью поведения, что так свойственно чисто русской красоте. Особенно мил был ему ее глубокий и задумчивый взгляд.

Однако, как ни приятно было постоять здесь с этой девушкой, надо было спешить на аэродром.

— Ну, Вера Яковлевна, мне пора, — сказал он. — От избытка чувств Костя нас с вами не познакомил... Разрешите хоть на прощание представиться — Вихров.

— Летчик-сорвиголова! — добавил Костя.

Косте хотелось задержаться, но возникшее вдруг чувство неловкости заставило его тоже попрощаться.

Вихров понял его состояние. Он улыбнулся и шутливо стукнул его по руке.

— Ты хочешь оставить Веру Яковлевну одну? — спросил он. — Нехорошо, Костя! Невежливо! Если бы не служба, то я бы остался. — И, козырнув, он зашагал в сторону аэродрома.

— И правда, Костя, куда спешишь? — неожиданно для нее самой вырвалось у Веры.

Костя послушно опустился на ступеньку крыльца, откинул полу своей кожанки и пригласил Веру сесть.

Вера отодвинула кожанку и села рядом.

— Застегнись, Костя, холодно! — Она повернулась к нему, чтобы запахнуть полы его пальто, и увидела на его гимнастерке сверкающий эмалью и золотом орден Красного Знамени. И она в свою очередь поздравила Костю.

Разговор не клеился.

— Ну, как вы здесь жили? — спросила Вера.

— Все так же, как и при тебе, — неестественным и каким-то бесцветным голосом ответил Костя. Он сам не понимал, что с ним происходит: присутствие Веры почему-то сейчас стесняло его, и он, досадуя на себя, не находил нужных слов для разговора.

Они снова помолчали.

— Может быть, попытаемся открыть избу? Зачем тебе на улице мерзнуть? — предложил Костя.

Вера кивнула головой.

— Только как мы откроем? — спросила она.

Костя почувствовал облегчение оттого, что можно прервать затянувшееся молчание.

Он спрыгнул с крыльца и стал искать вокруг что-нибудь подходящее для взлома.

Он нашел кусок проволоки и принялся ковырять им в замке.

Вскоре ржавый замок заскрежетал в его сильных руках, и дужка отскочила.

— Милости просим! — Костя распахнул перед Верой дверь и внес в избу ее вещи.

В избе было тепло.

Вера почувствовала себя дома.

Она сбросила с плеч шинель, повесила ее на большущий гвоздь, поправила перед осколком зеркала волосы, села за стол и стала машинально разглаживать рукой скатерть.

— Небось скучала в госпитале без нас? — уселся против Веры за стол Костя. Спросил и вдруг сам покраснел, почувствовав в своих словах некоторую двусмысленность. — То есть по полку, — поправился он.

— Скучала... — ответила Вера, по-прежнему водя рукой по скатерти. — Больше всех по тебе... — Это вырвалось у нее неожиданно, и она тут же решила поправиться:

— Переживала за тогдашний прилет ко мне.

Костя схватил ее руки.

— Скучала?.. Не может быть! — воскликнул он. — Не может быть!..

— Почему же? — Вера подняла на него свои большие карие глаза.

— Потому что я шальной какой-то. Все мне это говорят.

— Тогда, в лесу, я узнала, какой ты!.. Ты, Костя, не шальной, ты...

Ее рукам стало больно, так сильно Костя сжал их, и Вера с трудом их высвободила.

— Вера!.. Вера!.. — повторял Костя, потому что других слов у него не находилось.

— Ты бесстрашный, самоотверженный... Ты настоящий товарищ... В госпитале я много думала о тебе и волновалась за тебя... — Вера почувствовала, что краснеет, поднялась с места и стала к окну спиной к Косте.