«Письма к Луцилию», 13, 12

Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала. (Со ссылкой на Эпикура, но, вероятно, это собственная формулировка Сенеки.)

«Письма к Луцилию», 13, 16

До чего противно легкомыслие тех, ‹…› кто перед кончиной начинает надеяться заново. ‹…› Что гнуснее старика, начинающего жизнь сначала?

«Письма к Луцилию», 13, 16–17

Многим пришлось бояться оттого, что их можно было бояться.

«Письма к Луцилию», 14, 10

Кто мудр, тот во всем смотрит на замысел, а не на исход. Начало в нашей власти; что выйдет, решать фортуне, над собой же я не признаю ее приговора.

«Письма к Луцилию», 14, 16

Мы не должны ни во всем уподобляться ‹…› толпе, ни во всем от нее отличаться. ‹…› Больше стойкости в том, чтобы оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умеренности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не составлять исключения и делать то же самое, что все, но иначе.

«Письма к Луцилию», 18, 3–4

Чего ты дожидаешься? ‹…› Исполнения всех желаний? Такое время не наступит! ‹…› Такова цепь желаний: одно родит другое.

«Письма к Луцилию», 19, 6

Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя.

«Письма к Луцилию», 19, 7

Заблуждается тот, кто ищет друзей в сенях, а испытывает их за столом.

«Письма к Луцилию», 19, 11

Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны.

«Письма к Луцилию», 19, 11

Малая ссуда делает человека твоим должником, большая – врагом.

«Письма к Луцилию», 19, 11

[Благодеяния надо] не разбрасывать, а распределять. ‹…› Дело не в том, что ты дал, а в том, кому ты дал.

«Письма к Луцилию», 19, 12

Люди не знают, чего хотят, до того мига, пока не захотят чего-нибудь.

«Письма к Луцилию», 20, 6

Даже самый робкий предпочел бы один раз упасть, нежели все время висеть.

«Письма к Луцилию», 22, 3

Немногих удерживает рабство, большинство за свое рабство держится.

«Письма к Луцилию», 22, 11

Все заботятся не о том, правильно ли они живут, а о том, долго ли проживут; между тем жить правильно – это всем доступно, жить долго – никому.

«Письма к Луцилию», 22, 17

Все, чем тешится чернь, дает наслаждение слабое и поверхностное, всякая радость, если она приходит извне, лишена прочной основы.

«Письма к Луцилию», 23, 5

Плохо живут те, кто всегда начинает жизнь сначала. ‹…› Напрасно мы полагаем, будто таких людей мало: почти все таковы. А некоторые тогда и начинают жить, когда пора кончать. А ‹…› некоторые кончают жить, так и не начав.

«Письма к Луцилию», 23, 9, 11

Зачем сейчас портить себе жизнь страхом перед будущим? Глупо ‹…› чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным.

«Письма к Луцилию», 24, 1

Если ты хочешь избавиться от всякой тревоги, представь себе, что пугающее тебя случится непременно, и какова бы ни была беда, найди ей меру и взвесь свой страх. Тогда ты наверняка поймешь, что несчастье, которого ты боишься, или не так велико, или не так длительно.

«Письма к Луцилию», 24, 2

Поверь мне, ‹…› смерть настолько не страшна, что благодаря ей ничто не страшно.

«Письма к Луцилию», 24, 11

Надейся на справедливое решение, но будь готов к несправедливому.

«Письма к Луцилию», 24, 12

Отдели смятение от его причины, смотри на само дело – и ты убедишься, что в любом из них нет ничего страшного, кроме самого страха.