Не та красива, у которой хвалят руку или ногу, а та, у кого весь облик не позволит восхищаться отдельными чертами.

«Письма к Луцилию», 33, 5

Одно дело помнить, другое знать! ‹…› Знать – это значит делать и по-своему, ‹…› не оглядываясь всякий раз на учителя. ‹…› Не становись второю книгой!

«Письма к Луцилию», 33, 8–9

Идущий следом за другим ничего не найдет, потому что не ищет.

«Письма к Луцилию», 33, 10

Истина открыта для всех, ею никто не завладел.

«Письма к Луцилию», 33, 10

Говорят, что начало – это уже полдела; то же относится и к нашей душе: желание стать добродетельными – полпути к добродетели.

«Письма к Луцилию», 34, 3

Дружба всегда на пользу, а любовь иногда и во вред.

«Письма к Луцилию», 35, 1

Ни младенцы, ни дети, ни повредившиеся в уме смерти не боятся – и позор тем, кому разум не дает такой же безмятежности, какую дарует глупость.

«Письма к Луцилию», 36, 12

В пространных рассуждениях, написанных заранее и прочитанных при народе, шуму много, а доверительности нет. Философия – это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет.

«Письма к Луцилию», 38, 1

Великая душа пренебрегает великим и предпочитает умеренное чрезмерному.

«Письма к Луцилию», 39, 4

Нет несчастнее зашедших так далеко, что прежде излишнее становится для них необходимым.

«Письма к Луцилию», 39, 6

Нет лекарства для того, у кого пороки стали нравами.

«Письма к Луцилию», 39, 6

В речах перед народом нет ни слова истины: их цель – взбудоражить толпу, мгновенно увлечь неискушенный слух, они уносятся, не давая над собою подумать.

«Письма к Луцилию», 40, 4

Пусть оратор ‹…› говорит не быстрей и не больше, чем могут выдержать уши.

«Письма к Луцилию», 40, 8

Многим не хватает только благосклонности судьбы, чтобы сравняться жестокостью, и честолюбием, и жаждой роскоши с самыми худшими. Дай им силы на все, чего они хотят, и ты узнаешь, что хочется им того же.

«Письма к Луцилию», 42, 4

Мы считаем купленным лишь приобретенное за деньги, а на что тратим самих себя, то зовем даровым ‹…› Всякий ценит самого себя дешевле всего.

«Письма к Луцилию», 42, 7

Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя?

«Письма к Луцилию», 42, 10

Мы живем так, что внезапно увидеть нас – значит поймать с поличным.

«Письма к Луцилию», 43, 4

Все, если взглянуть на изначальное происхождение, ведут род от богов.

«Письма к Луцилию», 44, 1

За всеми нами одинаковое число поколений, происхожденье всякого лежит за пределами памяти.

«Письма к Луцилию», 44, 4

Нет царя, что не произошел бы от раба, и нет раба не царского рода. (Со ссылкой на Платона.)

«Письма к Луцилию», 44, 4

Важно не сколько [у тебя книг], а сколь они хороши.

«Письма к Луцилию», 45, 1

Одной молитвой опровергаем другую. Желания у нас в разладе с желаниями.

«Письма к Луцилию», 45, 6

Жизнь любого занята завтрашним днем. ‹…› Люди не живут, а собираются жить.

«Письма к Луцилию», 45, 12–13

Мы лжем и без причин, по одной привычке.