Шрифт:
«Свазории» («Убеждения»), 6, 9
Тацит
Публий Корнелий Тацит (ок. 55 – ок. 120), государственный деятель и историк.
Деяния Тиберия и Гая [Калигулы], а также Клавдия и Нерона, покуда они были всесильны, из страха перед ними были излагаемы лживо, а когда их не стало – под воздействием оставленной ими по себе еще свежей ненависти.
«Анналы», I, 1
Без гнева и пристрастия. (Девиз историка.)
«Анналы», I, 1
Единожды потрясенные души легко склоняются к суевериям.
«Анналы», I, 28
Со временем [дурные] толки теряют свою остроту, а побороть свежую ненависть чаще всего не под силу и людям, ни в чем не повинным.
«Анналы», II, 77
Громче всех оплакивают смерть Германика те, кто наиболее обрадован ею.
«Анналы», II, 77
Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому.
«Анналы», II, 88
Правители смертны – государство вечно.
«Анналы», III, 6
Большие события всегда остаются загадочными, ибо одни, что бы им ни довелось слышать, принимают это за достоверное, тогда как другие считают истину вымыслом, а потомство еще больше преувеличивает и то и другое.
«Анналы», III, 19
Больше всего законов было издано в дни наибольшей смуты в республике.
«Анналы», III, 27
Я считаю главнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве.
«Анналы», III, 65
Медленно, но зато верно.
«Анналы», III, 66
* Страх ослабляет даже искушенное красноречие.
«Анналы», III, 67
Во главе погребальной процессии несли изображения двенадцати знатнейших родов ‹…›. Но ярче всех блистали Кассий и Брут – именно потому, что их изображений не было видно.
«Анналы», III, 76
В век порчи нравов чрезмерно льстить и совсем не льстить одинаково опасно.
«Анналы», IV, 17
Благодеяния приятны лишь до тех пор, пока кажется, что за них можно воздать равным; когда же они намного превышают такую возможность, то вызывают вместо признательности ненависть.
«Анналы», IV, 18
Оставленное без внимания забывается, тогда как навлекшее гнев [правителя] кажется справедливым.
«Анналы», IV, 34
Потомство воздает каждому по заслугам. ‹…› Тем больше оснований посмеяться над недомыслием тех, которые, располагая властью в настоящем, рассчитывают, что можно отнять память даже у будущих поколений.
«Анналы», IV, 35
Толпе свойственно приписывать всякую случайность чьей-либо вине.
«Анналы», IV, 64
Непреклонными были требования закона вначале, [но], как это почти всегда бывает ‹…›, под конец никто не заботился об их соблюдении.
«Анналы», VI, 17
Все, ‹…› что почитается очень старым, было когда-то новым. ‹…› И то, что мы сегодня подкрепляем примерами, также когда-нибудь станет примером.
«Анналы», XI, 24
Единственное средство против нависших опасностей – сами опасности.
«Анналы», XI, 26
Тем, кто ни в чем не повинен, благоразумие не во вред, но явные бесчинства могут найти опору лишь в дерзости.
«Анналы», XI, 26
Мысль о браке [при живом муже] ‹…› привлекла ее [Мессалину] своей непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение растратившие все остальное.