Шрифт:
посыпаны жёлтым песочком. Деревья и кусты
аккуратные, затейливо подстриженные. Клумбы
с невиданными цветами. Пруды с прозрачной
водой. Такова была усадьба графов Шеремете-
вых — Кусково.
Таких девочек, как Параша, тут немало. И одна другой лучше.
Подбирали их так, чтоб «ликом приятны, станом стройны и видом чтоб
негнусны были, а особливо чтоб голос приятный был».
Учили будущих артистов многому. Танцевать и петь отменно. Гра-
моте, арифметике, географии — науке о разных странах. Итальянскому
и французскому языкам: графы-то по-французски говорят, а в операх
поют по-итальянски.
Смотрела за девочками бабка Арина Кирилина. Бабка Арина гово-
рила: «Граф приказали, чтоб крепкое смотрение за вами было. Чуть
что — по щекам аль на воду посажу. Это ещё у нас старый барин доб-
рый, а у других как? Эвон — розгами сечь приказано».
Параша сначала пуглива была, как козочка, и неловка, как все
деревенские дети. Однако когда подвели её к музыкальным инструмен-
там, совсем перестала бояться.
...Жёлтые, похожие на костяные, палочки на деревянной доске
издавали нежные звуки. Назывался инструмент — клавесин. А звук
струн виолончели похож был на голос матери, который медленно плыл
над лесным озером.
Учитель пения, приехавший в Россию из солнечной страны Ита-
лии, учил Пашу нотной грамоте. Когда учитель услышал голос девоч-
ки, лицо его расплылось в блаженной улыбке и он прошептал: «Со-
ловей!»
— Абсолют! — говорил он потом. Это значило, что у Параши Ко-
валёвой абсолютный слух, она с первого раза без ошибок повторяла
мелодию. И добавил: — Соловей! Зачем учить соловья пению?!
вочка, Таня Шлыкова, предложила сыграть в
«молчанку».
— Как это? — спросила Паша.
Та сделала «страшные» глаза и велела повто-
рять: «Сорок анбаров сухих тараканов, сорок ка-
душек солёных лягушек, кто промолвит, тот и
съест».
Никому не хотелось «есть» такую гадость, и все молчали.
Тут вошла надзирательница, спросила что-то, ей никто не отве-
тил. Надзирательница пришла в ярость.
— Дурищи! — кричала она. — На хлеб-воду посажу!
Подскочила к первой попавшейся девочке и принялась бить по
щекам.
Скрипнула дверь, и на пороге показался высокий человек в голубом
камзоле.
— Мы не приказывали бить. Как ты посмела?
Так в Кускове появился молодой граф Шереметев. Отец его, Пётр
Борисович Шереметев, был самым богатым вельможей при дворе импе-
ратрицы Екатерины Второй.
Вельможа Шереметев захотел создать в своём имении театр. На-
стоящий театр, как в Европе. И потому, отправляя своего сына Нико-
лая во Францию, в Италию по другим делам, наказывал узнать, что
нужно для создания театра. Юноша покупал ноты, пьесы, книги о том,
как происходит театральное действие. Как строится сцена в теат-
ре. Как делаются декорации. Из каких инструментов состоит ор-
кестр. Как изобразить на сцене дождь, гром, наводнение...
Николай Петрович Шереметев привёз из-за границы музыкантов,
архитекторов, учителей танцев, инструменты. Пусть русские крепост-
ные, глядя на эти инструменты, сделают свои, и не хуже, а лучше!
В Кускове Николай Петрович Шереметев взялся за театральное
дело всерьёз. Читал артистам пьесы, участвовал в репетициях. Был он
горяч, решения принимал стремительно, требовал полного повинове-
ния. Впрочем, ему и в голову не приходило, что крепостные могли
ослушаться.
Славился вниманием к ученикам. Бывал у них в «репетишной»,
слушал, сам играл на разных инструментах. Если кто из будущих
актёров заболеет, приносил лекарства.
Граф сразу отметил среди учениц черноглазую застенчивую де-
вочку — Парашу Ковалёву.