Вдруг он остановился. Газами? Но ведь это выход!

Мысль! Идея! Надо немедленно доложить Ионеску.

Нет, Шиндлеру, только Шиндлеру, пусть шеф знает,

какого бесценного сотрудника он может заполучить.

А если Шиндлер одобрит его план, можно поставить

в известность и Ионеску. Да, действительно, только

так! Только так!

И Харитон, резко повернувшись, молодым, упругим

шагом направился в гестапо.

СОРЕВНОВАНИЕ ПО СТРЕЛЬБЕ ИЗ... РОГАТКИ

В день, когда немцы пошли на штурм катакомб,

Яша и его товарищи собрались в глухом дворе одного

из полуразрушенных домов на Нежинской улице.

— Кто первый? — спросил Яша, отмерив пятьдесят

размашистых шагов от стены дома. — Мишень — вон та

форточка. У каждого — пять выстрелов.

— Ты бы сначала все-таки объяснил, зачем вся эта

карусель, — проворчал Ваня Музыченко.

Спокойный и рассудительный, он любил в каждом

деле ясность. На последнем собрании в мастерской

Яша сказал, что взрыв комендатуры временно

отменяется и что капитан Бадаев дал другое задание,

которое он, Яша, назвал «Молвой». Где только не

приходилось им побывать в последующие дни! Где только не

сеяли они разные слухи: и на Привозе, и на Новом

рынке, и в порту, и в бодегах, и прямо на улицах, и

далеко-далеко за городом — в селах и рыбацких

поселках. Посеяли они слухи о частях Красной Армии в

катакомбах, а дальше что? Что-то не видно, чтобы

оккупанты собирались удирать. Наоборот, еще больше

появилось их войск. А теперь новая непонятная затея:

стрелять из рогаток. Зачем? Правда, он понимал, что

дело, которому они служат, требует строжайшей тайны

и что не всегда ребята должны знать все то, что знает

командир, но воспринять это сердцем никак не мог.

И сейчас он обиделся.

Он сидел, нахохлившись, на груде камней, в сером

отцовском ватнике, в нахлобученной до бровей

огромной, потерявшей свой цвет кепке,

62

— Совсем раскис воробей, — заметил Яша.

— Устал он, — вступился за брата Николай. — Уже

который день по селам ходит. Ботинки разбил...

«И как я не подумал об этом? — упрекнул себя

Яша. — Ванюша тихий, безропотный, а мы его то

туда, то сюда. А дороги сейчас — грязь по щиколотки.

Да и невесело в непогоду одному шагать по степи».

Он подошел к Ванюше, опустил ему на плечо руку.

— Ну, чего ты, а? — спросил он, стараясь заглянуть

ему в глаза. — Ты не обижайся, отстреляемся — скажу.

— Я что? Я ничего... Честное слово!

Ваня поднял на Яшу свои большие, как у брата,

умные серые глаза, и Яша увидел, что прежней обиды

в них уже нет, остались только грусть и усталость.

— На, попытай счастье,— Яша протянул Ване

рогатку и свинцовые шарики. — Отличишься — сегодня

же пойдешь на боевое задание.

Ваня целился долго, старательно, но то ли

действительно очень устал, то ли излишне волновался, но ни

один шарик в форточку не влетел.

Гриша попал в форточку один раз. Николай,

стрелявший после него, — дважды. Саша Чиков поразил

цель три раза подряд! Четвертый и пятый шарики

угодили в раму.

— А ну-ка ты! — подзадорили ребята Яшу.

Волнуясь, Яша до отказа оттянул резинку,

прицелился, выстрелил. Свинцовый комочек влетел в

форточку. За первым — второй, третий, четвертый! Пятый

щелкнул по деревянной раме.

— Почти пять из пяти! — воскликнул Николай. —

Качать чемпиона!

— Погоди, — остановил его Яша. — Мы не

закончили. Задача усложняется. Сейчас мы — ты, Саша и

я — по очереди попробуем послать в цель вот такую

штуковину. — Яша достал из кармана брюк несколько

небольших стеклянных пузырьков, чем-то наполненных

доверху. — Пока в них земля, — сказал Яша

многозначительно.

Глаза у ребят загорелись. Все почувствовали:

затеяна «вся эта карусель» неспроста.

Николаю не повезло. Оба его пузырька врезались