– Я знаю, что ты думаешь, - сказала она, стоило мне взглянуть на вещи. – Но эти лоферы абсолютно недооценены, точно тебе говорю И, если хочешь, можно побрызгать тебя автозагаром, раз этот вырез тебя так смущает. Так, он, кажется, в ванной, - не дожидаясь ответа, она устремилась в ванную комнату, оставив меня наедине с джинсами, топом и лоферами, в которые мне предстояла облачиться сегодня. Вырез на топе открывал куда больше, чем я привыкла, но, в конце концов, сегодня все идет не так, как я привыкла. Джинсы казались слишком простыми для того, чтобы надевать их с этим топом в тонкую блестящую полоску, но при ближайшем рассмотрении я увидела, что штанины красиво разрисованы шариковой ручкой, украшены цветами и бабочками. В джинсы я покорно облачилась, но, глядя на пугающую пустоту, доходящую практически до середины топа, я не могла не думать о том, что это не моя одежда, и девушка, надевшая ее, перестанет быть мной. Да, я могу на минутку стать кем-то другим и поспорить с Бетани и Амандой, но за более серьезные шаги придется неминуемо заплатить. Это неправильно, подумала я, взяв в руки топ и немедленно положив его обратно. С головы вдруг свесилась красиво завитая прядь, упав прямо мне на глаза. Я покосилась на нее, удивляясь тому, как быстро сумела измениться одна, пусть и совсем крохотная, часть меня. Но хватит. Я ухожу.

Я бросила взгляд на часы. 6:15. Если уйду прямо сейчас, то смогу прийти домой как раз так, словно и не выбивалась из расписания. Можно сказать Кристи, что мне позвонила мама, и ей нужна моя помощь, так что, может, как-нибудь в другой раз. Механически я уже начала расплетать волосы, снимая бигуди, освободила одну прядь, затем другую, валики скидывала на кровать. Затем я схватила свою сумку и уже хотела постучаться в дверь ванной, но оттуда, с тюбиком автозагара в руках, вылетела Кристи.

– Это отличная штука, - щебетала она, - почти как настоящий загар, и если мы нанесем его, то…

– Я тут подумала, - начала я, готовясь выпалить оправдание, - мне стоит…

Кристи посмотрела на меня, ее глаза расширились.

– О боже, я абсолютно согласна! – закивала она. – Я как-то сразу не подумала, но да, ты совершенно права!

– Что? – переспросила я, сбитая с толку.

– Твои волосы, - она поставила тюбик на тумбочку и в два шага оказалась возле меня. Машинально я отступила назад, затем еще, потом врезалась в кровать, да так и села. Кристи тем временем взяла этот дурацкий топ и, прежде чем я успела возразить, просунула одну мою руку в рукав. Я была слишком обескуражена, чтобы протестовать.

– Мои волосы? – тупо переспросила я, пока она натягивала на меня топ. – А что с ними?

– Я собиралась расчесать их, - пояснила Кристи, приподнимая пальцами мои кудри, - но так они выглядят даже лучше! Это просто замечательно. Смотри! –она развернула ко мне зеркало, и я встретилась взглядом со своим отражением.

Да, джинсы были потертыми и разрисованными ручкой, но они сидели очень хорошо, я вполне могла бы выбрать для себя такие. Да, вырез на топе был низковат для меня, но майка сияла тут и там, переливаясь всеми цветами радуги, что отвлекала внимание от той самой пугающей меня пустоты. Лоферы, стоя перед кроватью, выглядели чересчур побитыми и какими-то мужскими, но необычайным образом они прекрасно сочетались и с джинсами, и с топом. А волосы, небрежно рассыпавшиеся крутыми локонами по плечам, дополняли образ, смягчая «мужественность» ботинок и придавая крутости блестящему топу. Ничто из этого не казалось мне подходящим друг к другу, но вышло так, что лучшего сочетания и быть не могло.

– Видишь? Я же говорила, - Кристи гордо скрестила руки на груди, явно довольная своей работой и моим впечатлением. Я наблюдала за собственным перевоплощением, тут и там находя знакомые черты. Как странно – маленькие детали, а вместе они создают единое целое. – Идеально.

Собрать свой собственный образ у Кристи заняло гораздо больше времени, но оно определенно того стоило. Наряд в стиле шестидесятых состоял из ботинок гоу-гоу, розовой футболки и короткой юбки. К тому времени, как мы наконец вышли из дома навстречу Берту, он уже сидел в своем Бертмобиле на подъездной дорожке добрых полчаса.

– Я жду вас целую вечность, - возмутился он, когда мы подошли.

– Двадцать минут – это теперь вечность? – весело поинтересовалась Кристи.

– Во-первых, не двадцать, а больше, - оскорбленно буркнул мальчик, - а во-вторых, когда ты застрял в машине в ожидании, когда кое-кто эгоистичный, неблагодарный и считающий, что весь мир крутится вокруг нее, наконец соберется, двадцать минут – это вечность.

Берт включил музыку, для пущего драматизма выбрав какие-то рок-завывания, а Кристи, забравшись внутрь, закатила глаза.

– Берт! – закричала она, стараясь перекрыть вопли певицы. – Ты можешь, пожалуйста, выключить это?

– Нет! – заорал он в ответ.

– Пинк Флойд, - простонала Кристи. – Это мое наказание. Он знает, что я терпеть не могу эту музыку. В сторону Берта она добавила, - Можешь ты, хотя бы, свет нам тут включить? Мейси ничего не видит.

Флуоресцентный свет под потолком скорой помощи послушно зажегся, и Кристи протянула мне руку. Изнутри машина выглядела точно так же, как и та, в которой мне ни за что не хотелось бы оказаться снова.

– Видишь, он делает это для тебя, - улыбнулась Кристи. – Давай же. Здесь не так противно, как кажется.

Я взяла ее за руку и позволила девушке втащить меня внутрь, удивившись ее неожиданной силе. Следующее, что я поняла – я стою посреди машины скорой помощи и слушаю вопли Пинк Флойда и тихое жужжание лампы, льющееся с потолка.

Сиденья были обиты коричневой кожей, рядом стоял небольшой стол, а чуть дальше виднелись кресла водителя и пассажира возле него. Я села на боковое сиденье возле Кристи.