–  Ладно, ладно. Я здесь не для того, чтобы дразнить субтильных типчиков.
– Крюков небрежно бросил бумаги на стол.

Ванечка плюхнулся на стул и начал поспешно собирать все документы в кучу. Фредди тем временем наклонился над дрожащим молодым человеком.

–  Скажи-ка, мальчик, она уже была здесь, да?

–  Кто, она?
– Ванечка затравленно взглянул в глаза гостю.

–  Да эта… сестрица вашей Ирины. И что же она решила? Поиграть в директоршу, посидеть в кресле родственницы, пощупать чужие капиталы? Говори, малыш, не бойся, не обижу.

–  Какое ваше дело?!
– голос Ванечки постепенно становился все тверже, и при этом тоньше.
– Кто дал вам право врываться в приемную и задавать такие вопросы, и хулиганить при этом?

–  Ой, ой, ой, как страшно!
– Крюгер рассмеялся.
– Какой верный Цербер тут у нас! А хочешь подружиться с Эдуардом Крюковым? Я тебя сладкими косточками буду угощать. Ваня, я вполне серьезно. Со мной надо мирно жить. Ваша Марина тут долго не продержится. Поиграется и слиняет, как только мы ее прижмем. А ты останешься, а тебе кушать надо и за университет платить, правда? И маму старенькую содержать, а? Ванюша, - голос посетителя стал почти серьезным, - расскажи, что Марина с этим вашим Игорьком затевают, а?

–  Да вы… да вы… - секретарь покраснел от злости, - если вы хотите узнать о планах фирмы, то запишитесь на прием к Марине Петровне. А если надумали меня вербовать тут… то… будьте любезны выйти вон!
– почти пропищал Ванечка.

–  О-о-о… вот, значит, как мы заговорили.
– Фредди Крюгер наклонился ближе к лицу Ванечки, заглядывая в глаза.
– Смотри, не пожалей, дитя мое.

Секретарю показалось, что в глазах Крюкова зажглись красные огоньки. Темная прядь волос, упавшая на лоб посетителя, и его исказившийся в ухмылке чувственный рот придавали лицу Фредди какое-то дьявольское выражение. Ванечка почувствовал, что цепенеет и из последних сил просипел упавшим голосом:

–  Вон!

–  Ну что ж, - мужчина отпрянул назад, - как знаешь. Мое дело - предложить, твое право - отказаться. Крюков направился к двери.
– Передавай привет Марине Петровне, чудо чудное.

Он вышел из приемной и как будто растворился. Будто и не было. Ванечка в состоянии, близком к обмороку, остался сидеть за столом.

–  …он так себя вел, так нагло, Марина Петровна, я ничего не мог с ним поделать, - Ванечка постепенно розовел и голосок его крепчал.

–  Ну, Ванечка, ты держался молодцом, - одобряюще сказала Марина, стараясь улыбаться самой приветливой из своих улыбок.

–  Да, Иван. На тебя можно положиться, - Игорь серьезно похлопал секретаря по плечу.
– Ну вот, Марина Петровна, первая атака противника отражена доблестными представителями наших коллег. Сейчас Ваня сварит нам кофе, а мы еще пошепчемся немного, и - по домам. День был хлопотливый… и успешный, - добавил Игорь в ответ на вопросительный взгляд Ванечки.

Тот весело захлопотал над чашками. Марина переглянулась с Игорем и улыбнулась. На сердце было тревожно и… радостно.

Отказавшись от предложения Игоря подвезти ее до дому, Марина решила прогуляться по улицам родного города. День тонул в сиреневом цвете заходящего солнца и последнее октябрьское тепло быстро уступало место прохладному воздуху, чуть пахнущему ночными заморозками. Небо было ясное, безоблачное.

Не доходя одного квартала до дома, Марина решила посидеть на скамейке небольшого сквера: в центре ее было сооружено нечто вроде детской площадки с парой деревянных горок, ограда из тщательно подстриженных кустов - уже без листьев, но все же геометрически аккуратных.

Подняв глаза к небу, Марина увидела бледный месяц восходящей луны. Они с Ириной всегда удивлялись - как это на небе одновременно могут быть и луна, и солнце. Летом в пионерском лагере сестры любили наблюдать, как постепенно ночная чернота заливает небо, звезды и луна становятся ярче, а розово-золотистый свет уползает вслед за солнцем за горизонт. В пионерском лагере, да… Он назывался "Радуга". И там впервые Марина почувствовала, что близость любимой сестры может быть тягостной…

Это была неразлучная троица: сестренки из второго отряда и Ленька из первого. Он учился в том же классе, что и королевишна Ирина до болезни. А жил на соседней улице. Тогда, летом в пионерском лагере, Маринка первый раз влюбилась. В него - в Леньку. В высокого, угловатого, загорелого Леньку с выгоревшими на солнце добела волосами и диковатыми глазами непонятного серого цвета, которые становились темными, когда он злился, и почти прозрачными, когда задумывался. Увы и ах!
– Ленька не сводил глаз с Иринки. А Иринка… это была все та же принцесса-королевишна - с поднятым кверху носом, насмешливым взглядом и упрямым характером.

Вообще-то в лагере было весело. Марине нравились утренние линейки с поднятием флага и отрядные речевки, суматошная Спартакиада и веселое купание в речке по свистку тренера. Нравились страшные истории девчонок перед сном ("…однажды ночью в тумбочке девочка нашла ожерелье из ногтей умершей мачехи…"); подглядывание за вожатыми и воспитателями по ночам, когда те собирались в корпусе младшего отряда, тайком пили водку, слушали магнитофон с записями "Пинк Флойд" и целовались. А как вам, друзья, конкурс инсценированной песни? Конечно же нравился, еще бы!