Нищета...

– Полиция есть?

– Есть...
– хозяин небрежно взмахнул ладошкой.
– Есть двое. Во время налета сами прячутся. Что они

сделают?

– Другие гости бывают?

– Редко...

– Кроме караванов?
– уточнил дервиш.

– Приходят. .
– неохотно сказал хозяин.

Кажется, дервиш добрался до нужной цели. Именно об этих редких гостях ему и хотелось узнать.

– Что им здесь нужно?
– спросил он.

– Дела...
– неопределенно сказал хозяин.

Дервишу не понравился ответ. Ему нужны подробности. Хозяин посопел, зачем-то взглянул на второго

гостя. Тот замер, прикрыл глаза. Казалось, он даже не дышал.

Хозяин слышал об индусах, которые могут часами но двигаться. «Наверное, из таких этот истукан».

– К кому приходят гости?
– продолжал дервиш.

Толстяк покосился на открытую дверь. Эти бездельники обрадовались, что хозяин зашел к гостям.

Столько работы, а они в какой-нибудь пустой худжре играют в кости.

– У нас... здесь, - вдруг отрывисто, шепотом заговорил толстяк, - здесь живет государственный

преступник.

Необычное сообщение не удивило дервиша.

– Кто?
– спокойно спросил он.

119

– Чужой человек... Муфтий Садретдин-хан.

Хозяин вытер ладонью пот с лица и уставился на дервиша.

– Муфтий Садретдин-хан, - медленно, но твердо произнес гость, - великий, святой человек. Он борется

за счастье правоверных. Его оклеветали злые люди. Он большой друг вашего народа. Об этом скоро

узнают власти.
– После паузы дервиш торжественно произнес: - Об этом знаешь ты. Один.

Хозяин торопливо кивнул.

– Возьмите за ваши заботы...
– уже другим тоном добавил дервиш. Но сам не пошевелился. «Истукан»

мгновенно протянул руку. На этот раз было две монеты. Хозяин уже не сомневался в их настоящей цене.

– А теперь расскажите о всех гостях, которые приходили к святому человеку... - спокойно попросил

дервиш.

Муфтий редко появлялся на улочках маленького города. Он и в мечеть ходил только по большим

праздникам. Никто из местных жителей не осуждал старого человека. Все понимали, что муфтий

проводит время за молитвами в своей тесной комнатке.

Это подтверждал хозяин дома, где последние четыре года жил ссыльный эмигрант. В комнате в

западном углу висел старый флажок. Тот самый флажок, который всю жизнь скитается с ним по чужим

городам и странам. На зеленом поле флажка золотистый, правда уже поблекший, полумесяц и

многоконечная звезда.

Во время молитвы, в часы раздумий муфтий смотрел на флажок до боли в глазах. Когда глаза

начинали слезиться и флажок расплывался в тумане, он ложился и поворачивался к стене. На линялом

ковре узоры напоминали дороги, тропы, тропинки, запутанные и далекие, по которым Садретдин-хана

носило в горячие дни борьбы.

Он никогда себя не чувствовал старым, больным, слабым. Он и сейчас бы мог проделать длинный

путь. Было бы ради чего... Да и попробуй сесть на коня. Это заметит полгорода. Появится сонный

полицейский и укоризненно покачает головой.

Полицейский относится к муфтию, как к любимому ребенку. Беспокоится о здоровье и не отпускает от

дома ни на шаг.

Во время налета бандитов полицейский отсиживается у муфтия. Страж закона верит, что

государственный преступник Садретдин-хан известен и среди головорезов и может одним словом

утихомирить бандитов.

Муфтий привык к посещениям полицейского, у которого есть время послушать о трудной жизни

святого человека, о его вечной борьбе с врагами.

Муфтий не говорит вслух о планах, хотя они рождаются всякий раз после каждой встречи с

эмигрантами. К нему редко, но приезжают за советом, за помощью. Люди смотрят выжидающе на

сухонького старика, делятся бедами.

Муфтий Садретдин-хан, сжав кулачки, трясет ими в воздухе, проклинает неверных и отступников,

обещает скорую победу над врагами. Но совсем иные слухи доходят до этого городка, до караван-сарая.

Немец уже отступает под ударами Красной Армии, а муфтий предсказывает близкую гибель Советам.

Приезжали к муфтию несколько раз Салим и Шамсутдин. Рассказывали о судьбе Махмуд-бека, о его

жизни в тюрьме, о делах.

– Он подружился с вождями племен, с главарями банд, с теми, которые томятся в зиндане.