Во дворе суматоха. Сгружали тюки, заводили лошадей и верблюдов под навес. Погонщики шумели,

размахивали руками. Наверное, хотелось отличиться перед хозяином. Усталые животные не слушали

погонщиков, сами тянулись в уютное стойло, к воде, сену, к вороху порыжевшей «колючки».

Через полчаса все стихли. В лучшей худжре разместился купец и, уже вытянув ноги, полулежал на

грязноватых подушках, пил чай.

Бродяги устроились рядом со скотом, под навесом. Только дервиш в барсовой шкуре и его спутник

рассматривали двор.

Хозяин нерешительно двинулся к «святым людям». Он шел медленно, осторожно, хлюпал по лужам.

Странная сила толкала его к «черному дервишу», который не спускал с него острых глаз. Хотелось

вернуться. Не дело хозяина возиться с нищим сбродом. О них может побеспокоиться простой работник.

Дервиш поклонился хозяину и небрежно, откуда-то из лохмотьев вытянул руку с монетой. Хозяин, не

скрывая удивления, взял золото. Хотел удостовериться, что монета не фальшивая, сжал пальцами,

118

пощупал и вдруг резко, с несвойственной для толстяка быстротой, спрятал монету в карман. На лице

появилась улыбка:

– Что угодно господину?

– Мы после большой дороги, - сказал дервиш.

– Понимаю.

– Мы остаемся у вас.

– Понимаю.
– Он кивком головы предложил дервишу следовать за ним.

В караван-сарае была еще одна достойная высоких гостей худжра.

Хозяин не мог скрыть удивления и досады, когда на рассвете караван приготовился к длинному пути.

Под навесом осталось несколько тяжелых тюков.

– Это принадлежит святым людям... - небрежно, как о чем-то незначительном, сказал купец. -

Спрячьте пока.

«Черный дервиш» даже не вышел проститься с купцом.

После ухода каравана тюки были уложены в опустевшие худжры. Хозяин распорядился готовить

сытный мясной завтрак для странных гостей.

Вчера вечером он старательно рассмотрел золотую монету. Давно с ним так щедро и небрежно не

расплачивались. Человек, вытаскивающий из лохмотьев золото, достоин высокого уважения. А

лохмотья... Их можно завтра же выбросить.

Но «черный дервиш» оставался в своей неизменной шкуре. Днем он обошел город, побывал в мечети

и потом двое суток не выходил из караван-сарая.

Скучающий хозяин был бы рад поговорить со странными гостями. Но те, вероятно, были заняты

постоянными молитвами. Хозяин не мешал «святым людям», ждал момента, когда его позовут, слонялся

по двору и ворчал на ленивых работников.

На третий день «черный дервиш» пригласил хозяина в худжру. Гость сидел, поджав ноги, сидел не

шелохнувшись, только вот взгляд... Хозяин невольно потупился. Он терялся под этим взглядом.

Дервиш начал разговор издалека. Похвалил хозяина за гостеприимство, за хорошую пищу,

поинтересовался его делами.

– Какие дела...
– вздохнув, развел пухлыми руками хозяин.
– Что хорошего в этом городе? Нищета...

Не давали покоя тяжелые тюки, которые с трудом втащили в соседние худжры. Что собирается делать

с этим товаром дервиш? Торговать? Ждать следующего каравана? У него же нет своего коня.

Гость, конечно, и не подумал делиться планами. Он продолжал не мигая жечь хозяина сумасшедшими

глазами. Он словно пытался докопаться до нутра этого человека, так старательно сокрытого жиром. На

что годен толстяк? Чем может помочь? Умеет хотя бы молчать? Или, отупев от вечной скуки, поспешит

выложить невероятные новости первому встречному гостю?

Толстяк любит деньги. Берет торопливо, хватко. Потом, наверное, оставшись наедине, разглаживает

ассигнации, перекладывает без суеты монеты, стараясь, чтобы они случайно не звякнули.

Дервиш знает таких людей...

Но у этого человека дела, судя по всему, идут не очень хорошо. Если он даже болтун, деньги должны

заставить его молчать. Другого выхода у дервиша нет. В городе один караван-сарай, одно удобное место.

Хозяин знает всех, кто приходит в город, знает об их делах»

– Часто бывают гости?
– спросил дервиш.

– Редко, добрый человек. Очень редко...
– опять вздохнул хозяин.
– Там, - он едва повернул голову в

сторону, - там пустыня, горы. Заскочут злые люди, пошарят в городе и скроются. А что к нам заскакивать?