выждать удобное время для встречи с хозяином харчевни.

Махмуд-бек не представлял, как он подойдет к японцу. Этот хитрый человек сложит на груди руки и

будет кланяться. Попробуй выжать из него нужные сведения. Бесполезное занятие...

Но и откладывать разговор с проводником нельзя. Махмуд-бек осторожно поднялся. Взглянул на

Адхама, который, повернувшись к стене, по-мальчишески сладко посапывал.

Через грязное окно в комнату с трудом пробивался рассвет.

Весенние рассветы - ранние. Махмуд-бек, пораженный, застыл на пороге. Снежные вершины

отливали нежными синеватыми красками... А ниже, где-то совсем рядом, просыпалась торопливо,

радостно буйная зелень. Даже тесный грязный двор караван-сарая сейчас выглядел иным. В горах

потянулась несмелая, но свежая травка.

Проводник уже накормил и напоил лошадей. Сейчас он внимательно осматривал седла, сбрую.

Добросовестный, честный парень. Еще вчера он отводил глаза в сторону, опускал голову. Возможно, он

связан словом, клятвой. Но Махмуд-бек многого от него не потребует.

– Хозяин, все готово, - сообщил проводник, - сейчас будет еда. Вон...

Под котлом билось пламя, жадно пожирая прошлогодний кустарник. За всю дорогу Махмуд-бек ни

разу не вмешивался в его дела, и сегодня не из-за лошадей и завтрака так рано поднялся.

– Надо было бы поесть в харчевне...
– сказал Махмуд-бек.

– Очень рано, - ответил проводник.

– Попросить японца...

Проводник пожал плечами.

– Или японец хочет, чтобы я быстрее ушел?

– Ему... все равно...
– не очень уверенно ответил проводник.

Махмуд-бек провел ладонью по лохматой, спутавшейся гриве коня. И конь благодарно кивнул

головой.

– Выносливые, - сказал Махмуд-бек.
– Выдержат весь путь?

– Выдержат, хозяин.

– Ты осенью последний раз был здесь?

– Да...

– До снега?

– Да, хозяин. Еще до снега...

Наверное, надо поговорить е парнем откровенно. Да тот и сам уже понял, куда клонит Махмуд-бек.

– Ты знаешь, что я был в тюрьме вместе с вождем твоего племени? - спросил Махмуд-бек. - И

молодой вождь обещал, что ты будешь верно служить мне.

– Я служу, хозяин, - растерянно произнес проводник.
– Что еще надо?

– Мне надо знать о том человеке, которого ты вел. Он встречался здесь с японцем?

– Мы обедали вместе...

– И все?

Проводник наморщил лоб.

– Нет, - сказал он.
– Потом на другой день тот человек рано утром пошел в харчевню.

– В такое время?
– спросил Махмуд-бек.

– Да...

– Но в харчевне еще ничего не готово.

– Я ему сказал. А он говорит, что хочет посмотреть, как японец делает тесто.

Махмуд-бек невольно улыбнулся. Проводник ответил тоже улыбкой. Он понимал, насколько наивен

был повод для встречи. Человек идет к границе, будет ее переходить. Напряженное состояние не

покидает его все дни... До кулинарных ли рецептов?

– Он был очень смелый?
– спросил Махмуд-бек.

– Он уже начинал болеть. Он говорил, что в это время ему всегда плохо. То холодно, то жарко.

– Малярия?

– Да, малярия. Так сказал доктор в Гульташе...

– Тоже японец?

Проводник удивленно замигал глазами и кивнул:

– Да, японец. Вы знаете о нем?

– Слышал, - небрежно сказал Махмуд-бек и спросил: - Ты проводил того человека?

– Мне надо было возвращаться домой. До снега оставалось очень мало.

– Он успел уйти?

– Не знаю, господин. Он очень болел.

– А сейчас смог бы уйти?

– Наверное, смог. Уже пять - семь дней назад там можно было пройти через перевал.

В щели и трещины скал умело, с удивительной точностью вбиты колья. На кольях не очень прочный

настил из хвороста, камней, земли. Это и есть овринг - участок горной тропы, которая тянется вдоль

отвесной скалы.

178

Махмуд-бек и Адхам молча наблюдали, как проводник, поглаживая по шее, словно успокаивая, вел

первого коня. Потом вернулся за вторым. За третьим. Он словно доказывал, как прочна и удобна эта

шаткая дорога. На всякий случай он подбодрил:

– Четыре-пять манов выдержит. .