мелкий, похожий на осенний, дождь. Не испортит ли он праздника?

Мы приехали на выставку в девять часов и оказались далеко не первыми посетителями. Поезда

метро, сотни автобусов, экспресс, соединяющий острова, на которых расположилась выставка,

привозили все новых и новых гостей.

Мы расположились под огромным, застывшим в легком полете козырьком павильона. Переводчики,

экскурсоводы... Пожалуй, все работники павильона собрались здесь. У них хорошее настроение.

Подумать только! Сразу столько советских людей! Они засыпали нас вопросами, будто не были на

Родине несколько лет.

Осторожно, смущенно откашливаясь, сетуя на дождь, без конца отряхиваясь (Удобно! Можно спрятать

глаза!), подходят приехавшие из Нью-Йорка посетители... Нет! Они не забыли родную речь... Они вчера и

позавчера были на концертах узбекских артистов. Но и в Штатах, и здесь, на празднике, они чужие.

– Как выглядит Ташкент?

– А что на Шейхантауре?

Никто из нас тактично не касается главного вопроса: каким ветром их сюда занесло.

Разговор вначале сдержанный, далекий от главного, основного.

Но вот сверкнули слезы. Водителю автобуса из Нью-Йорка Ахмаду Ходже пятьдесят лет. Его

мальчишкой увезли родители в тридцатые годы в Турцию. О чем он говорил? Конечно, об одном:

посмотреть бы на родную землю, поклониться ей.

Другому нужно немного - кусочек хан-атласа. Он взял бы этот кусочек в могилу.

Вот третий... Он начинает разговор о наших профессиях. Мы отвечаем, что среди туристов есть

инженеры, врачи, преподаватели, рабочие, писатели.

– Ну, а вы кто?
– спрашиваем мы.

– Я простой человек...

Собственно, это видно по его скромному костюму.

Приезжие торопятся сфотографировать узбекских артистов, подготавливают магнитофоны: нужно все

записать. Главное - песни, музыку.

Очередь растет. Все павильоны выставки открываются в десять часов утра. Сейчас девять

пятьдесят. . К флагштоку направляете? группа узбекских артистов, людей, дарящих радость, песни,

доброе настроение.

Сейчас под звуки Гимна Советского Союза и Узбекской ССР они поднимут флаг Узбекской Советской

Социалистической Республики».

Я знал тех людей, оказавшихся за океаном, хорошо понимал их состояние. Некоторые из них, может,

на последние деньги помчались в Монреаль. Побыть один день в Узбекистане! Счастье, которое трудно

скрыть. Услышать музыку и песни родной земли! Узнать, какой она стала...

Этот край раньше выпускал кетмени, омачи, арбы, ткани кустарного производства, сундуки и

гончарную посуду. Вот и все... Старые книги сохранили такие сведения... А новые... По разным причинам,

к сожалению, они с трудом доходят за океан.

Так слушайте и смотрите, каким стал Узбекистан!

«Очередь час ва часом движется к эскалаторам. Люди поднимаются к нам, в наш мир, чтобы самим

разобраться в десятках вопросов: убедиться, понять. К вечеру мы присели отдохнуть у павильона.

Отсюда видно, как от берега Святого Лаврентия все еще подвигается очередь...

Ей, кажется, нет конца...

Были в этой очереди люди, которым особенно хотелось взглянуть на макеты новых городов, на

величественные машины и нежную радугу маргиланского шелка...

Кто-то из таких посетителей виновен перед родной землей, другие ошиблись, не сумели вовремя

разобраться в происходящих событиях, третьи - выросли на чужбине.

Так смотрите же, каким стал Узбекистан!»

ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕВАЛ

194

Муфтий Амин-аль-Хусейна хорошо знали на Востоке.

Эго был подвижный старик невысокого роста. Он очень походил на европейца: светлое лицо, зеленые

глаза, живые, любопытные за толстыми стеклами очков, светлая аккуратная бородка.

Он умело скрывал свое истинное лицо, этот энергичный агент, долгие годы выполнявший задания

гитлеровской разведки. Приход Махмуд-бека обрадовал муфтия.

– Я сам хотел вас найти...
– сказал Амин-аль-Хусейн.

Махмуд-бек развел руками:

– Узнав о вашем приезде, я просто ждал более удобного часа для встречи с вами.