позже.

– Но как оставлять эту свору?
– развел руками Махмуд-бек.
– Они и правительство создали.

– Правительство смешное, - покусывал губу Аскарали.
– Смешное... Да...

Он думал о кучке эмигрантов. Конечно, как правительство они не будут признаны ни одной страной,

ни одной разведкой. Но их, озлобленных, готовых на любую подлость, все-таки могут использовать враги.

Даже немцы начали заигрывать с Саидом Мубоширом. Это понятно. В случае гибели, провала Махмуд-

бека гитлеровцы делают ставку на Мубошира.

– Откуда они о нем узнали?
– спросил Аскарали.

– Кажется, - медленно проговорил Махмуд-бек, - кажется, я сам рассказал о Мубошире.

Он был готов покаяться, но Аскарали остановил его взмахом руки:

– Сейчас это не имеет значения. Немцы выходят из игры завтра-послезавтра.

– Мубошир остается.

– Ты прав, - опять задумался Аскарали.
– Остается... Немцы могут обнадежить их. Мубошир будет

ждать.

Казалось, все варианты были уже пересмотрены десятки раз. Сегодня можно свернуть всю работу и

покинуть город. Завтра-послезавтра в дипломатических кругах разразится большой скандал. Завтра-

послезавтра дипломатические представительства Советского Союза и Великобритании заявят протест

по поводу действий немецких специалистов, направленных против союзников. Местное правительство,

разумеется, примет конкретные меры. И нужно же, чтобы в эти минуты встало новое препятствие: Саид

Мубошир, тот самый, с которым, казалось, давным-давно все покончено.

Аскарали предлагает свой план. Махмуд-бек молча слушает. Затем делает несколько замечаний.

– Пожалуй, на этом остановимся, - говорит Аскарали.
– Будь осторожен. Прошу тебя покинуть город как

можно быстрее.

– Ты уже говорил, - улыбается Махмуд-бек.

– Тогда говорил, а сейчас приказываю. Будь осторожен. Ты теперь остаешься совершенно один. Если

же...
– Аскарали не хотелось говорить о последней возможности.

– Если что случится, придет на помощь один из местных интеллигентов, врач. О тебе он, конечно, по-

настоящему ничего не знает. . Кого думаешь оставить связным?

– Шофер Шамсутдин... Он точно все передаст. В смысл не будет вдаваться. Мне предан.

– Хорошо... А теперь давай прощаться...

– Надеюсь, мы скоро увидимся, - как можно бодрее сказал Махмуд-бек, Но голос его дрогнул,

прозвучал глухо, сдавленно.

Махмуд-бек понимал, что времени для завершения дел у него остается в обрез. Считанные минуты.

В городе шла своя жизнь. О событиях в мире могли знать торговцы, менялы, крупные чиновники.

Одни следили за ценой на товары, за курсом денег, другие прикидывали: как на их личном благополучии

отразится победа гитлеровцев в России.

Грамотных, читающих газеты людей трудно встретить в караван-сараях и чайханах. Здесь пользуются

слухами, которые приносят торговые люди из других стран. Купцы, чувствуя внимание окружающих,

медленно пьют чай, рассказывают не спеша, украшая рассказ невероятными фактами и событиями.

Иногда одной фразы достаточно, чтобы замерла вся чайхана и выжидающе уставилась на спокойное

лицо рассказчика.

– Гитлер пришел в Москву.

Тут купец стирает пот, отдувается, нарочно меняет тему разговора, задав кому-нибудь вопрос о ценах

на рис. Ему торопливо ответят и ждут продолжения рассказа.

Махмуд-бек обычно присаживался рядом с внимательными слушателями. Его реплики или

иронические улыбки портили настроение рассказчикам. Путаясь, заикаясь, ссылаясь на занятость, они

комкали свое повествование.

Сейчас Махмуд-беку было не до очередного рассказчика. Он искал Нормухамеда, младшего брата

Курширмата. Нормухамед встречался с эмигрантами в чайханах, стараясь их расположить к себе

добрыми советами, разговорами о будущем. Он тоже метил в вожди. Создавая себе авторитет спокойно,

медленно, не слишком ввязываясь в интриги. Нормухамед надеялся, что в конце концов уважаемые

старцы выдохнутся, а такие лидеры, как Махмуд-бек, непременно сломают шею.

97

Нормухамед выжидал... В то же время он не прятался, старался почаще быть на виду. Махмуд-бек

хорошо знал, какого врага он оставляет на свободе.

В этой чайхане Нормухамеда не было. Следовало бы повернуться и уйти. Но, услышав очередную