крупного в мире неизвестного науке динозавра — гигантозавра.

Обед в кафе «Под динозавром» и отдых в настоящих бунгало.

Катание детворы на учёном ките.

Прогулки на дельфинах и черепахах.

Охота на бегемота.

Потрясающие блюда кока Борщика.

Пингвины кока Борщика. Уникальные сеансы доктора Челкашкина.

Фотографирование с динозавром у антарктического айсберга».

Внизу значилось ещё обещание встреч с будущим космонавтом, но Перчиков это вы-

черкнул, зато добавил: «Научная сенсация века». Какая — он не сообщил, а внизу дописал:

«Постарайтесь не упустить эту редкую возможность!»

Конечно, сообщение соблазняло, подзадоривало, удивляло. Команда сама готова была раскупить все билеты на эти мероприятия.

— Прекрасная программа! — пришёл в восхищение Моряков.

А Матрёшкина довольно заметила:

— Очень хорошо, что не забыли о детях.

И неудивительно, что уже через каких- нибудь пятнадцать-двадцать минут пошёл поток таких же не менее удивительных откликов:

«Пароход «Даёшь!» Перчикову.

Пролетая над Тариорой, желаем успеха удивительным мероприятиям. Сожалеем невероятно о невозможности приземления на острове. Интернациональный космический экипаж Стелькин Тюлькин Исира Носюра».

— Это мои! — с гордостью вскричал Перчиков. Друзья узнали его по почерку! Следом за ними он должен был готовиться к полёту.

— А вот наши! — объявил Моряков, тоже узнав почерк следующей радиограммы. Она была на редкость немногословной.

«Плавали. Знаем. Будем».

— Наши! Это наши! — хором подхватила команда. Одна радиограмма была, конечно, хулиганской, и послал её с хулиганского судна хулиганствующий радист:

«Бросьте заливать свистуны».

Он даже трусливо не поставил своей подписи! Но последняя радиограмма возбудила в экипаже просто-таки взрыв творческой энергии, а кое-кому подкинула ещё загадку:

«Удивлены. Глубоко заинтересованы.

Следуем курсом Тариоры.

Готовьтесь приёму гостей.

Пит Петькинсон капитан теплохода «Джон Хапкинс».

Перчиков задумался.

А Мишкин подвёл итог:

— Итак, за дело! Команда, не жалей сил! Борщик, не жалей запахов!

НА ПРОГУЛКУ К ЗНОЙНЫМ ПАЛЬМАМ

Всю ночь под вздохи прибоя и шелест пальм команда готовилась к встрече гостей.

Моряков создавал удивительные декорации, Челкашкин с Федькиным, скинувшим наконец гипс, усердно вязали плот и таскали к нему спасательные круги и пояса, будто готовились к всемирному потопу. Мишкин с Петькиным и Пионерчиковым подтягивали к борту доски и толстенные морские канаты.

Борщик буквально дымился, как шумный деятельный вулканчик. Он бегал от плиты к плите, передвигая горячие кастрюльки и сковородки, одной рукой черпал на пробу ароматный мелитопольский борщ, другой подбрасывал то блины, то сочные чесночные котлеты. И ещё успевал на бегу крикнуть пристроившимся на трюме с иголками в руках Матрёшкиной и Сладкоежки- ной:

— Не старайтесь! Не надену!

Они готовили Борщику маскарадный костюм маленького динозавра. Представить — в кафе «Под динозавром» будет разливать борщ и раздавать разные прочие блюда маленький динозаврик!

— Не надену! — упрямился Борщик. — Тут из своей собственной шкуры выпрыгнуть от жары хочется!

А Солнышкин с Перчиковым между вахтенными делами определяли место для завтрашнего десанта и в бинокль рассматривали берег, где у чахлого костерка переживали всю эту суматоху сходивший с ума от запахов артельщик и совсем отощавший Хапкинс.

Лёжа у костра, они то ворочались поодиночке, то разом шлёпались с боку на бок, как две котлеты на одной сковородке.

Только одна котлета сердито пыхтела и вздыхала, а другая тоненько попискивала:

— Меня не пустили и сами давитесь -собственным языком!

Несчастный Стёпка зло молчал. Теперь и до него добрались недавние муки доктора Хапкинса. Он вскочил.

Там вон луна висит над самой трубой и балдеет от котлетных запахов! Звёзды чуть не ныряют в кастрюльки! А он здесь сиди и глотай слюни!

«А из-за чего? — он вдруг начинал с неприязнью думать о чеках, пузырившихся в кармане. — Из-за них голодай, из-за них не искупайся!»

Правда, в какие-то минуты он себя похваливал и похлопывал по карману: