нием «трепетной поэзии виденного»...

59

Петербург позади.

В скромном холщевом узелке — еще теплые шанеж-

ки, испеченные Анной Никитичной. Милая добрая ста-

рушка, никогда тебя не забудет бывший студент Коста!

Думал ли он о своем будущем, сидя у окна вагона

третьего класса?

...Пройдет еще немного времени, и польются задушев-

ные звуки осетинской лиры *. Они дойдут до Петербурга,

и столичные газеты назовут имя их творца. На открытии

памятника М. Ю- Лермонтову в Пятигорске громче всех

прозвучит правдивый голос осетинского поэта Коста

Хетагурова.

Песни Коста, написанные на осетинском и на русском

языках, станут любимыми в Осетии еще при жизни их

творца. Борцы за свободу поднимут эти песни, исполнен-

ные народного горя и гнева, как знамя. Сбудется мечта

о «сполохе» трудовых людей. Не только проникновенные

звуки фандыра, но и набатные призывы Коста — публи-

циста, обличителя произвола и бесправия — будут звать

к борьбе.

В следующий раз приедет Хетагуров в Петербург

уже известным поэтом и живописцем и многое узнает о

друзьях-товарищах.

Мичман Ранцов сблизится с теми, кто посвятил себя

революционной борьбе- Но Коста справедливо упрекнет

его: «Ты, Володя, ждешь у моря погоды...» Благие поры-

вы Владимира, как и многих интеллигентных людей того

времени, ограничивались рассуждениями: «А где же наш

вождь? Его пока нет. Пусть он придет, и мы смело пой-

дем за ним».

Ольга уйдет из дома, станет учительницей, соединит

свою судьбу с инженером Анненковым, но будет помнить

о своем друге с Кавказа.

Во время ссылки, в Херсоне, судьба снова сведет Кос-

та с бывшим студентом университета Петром Чумаком,

рано состарившимся на каторге. Станут они навек

друзьями, а гостеприимная Украина назовет ссыльного

поэта из Осетии своим родным сыном-

А до этого встретит Коста Анну Цаликову и скажет

себе: «Вот та, которую я видел в снах детства и в своих

* Первая книга стихов К. Хетагурова называлась «Ирон фан-

дыр» /«Осетинская лира»/.

60

мечтах...» Счастье не придет к нему, но ведь уже в самой

любви заключены его искры.

Потомки с укором скажут о девушке, которая не по-

шла рядом с поэтом по тернистому пути, но и для нее

найдут теплое слово: ведь любовь к ней освещала суро-

вую жизнь Коста мягким лирическим светом, давала си-

лы в тяжелые дни изгнания.

Превыше всего для Коста будет любовь к своему

народу.

Он напишет на русском языке стихотворение «Не

верь, что я забыл родные наши горы»:

Люблю я целый мир, люблю людей, бесспорно,

Люблю беспомощных, обиженных, сирот,

Но больше всех люблю, чего скрывать позорно?
– —

Тебя, родной аул и бедный наш народ.

За вас отдам я жизнь... Все помыслы и силы,—

Всего себя лишь вам я посвятить готов...

Вы так мне дороги, так бесконечно милы,

Что сил нет выразить, что высказать нет слов!..

Благодарный народ Осетии назовет Коста великим,

имя Коста станет бессмертным.

...Навсегда остался в памяти первый день пути из Пе-

тербурга на Кавказ.

За окном вагона плывут необозримые русские поля,

дышащие ясностью, простором и теплотой, как на полот-

нах Левитана. Воздух напоен свежестью талых снегов.

Осенью 1881 года этой же дорогой Коста ехал в сто-

лицу, мысленно прощаясь со своей юностью. Тогда он

был кандидатом в ученики императорской Академии ху-

дожеств... А теперь возвращается на родину полным му-

жества, готовым к борьбе.

— Спасибо тебе, Петербург!

Орджоникидзе — Ленинград, 1960 г.