– Говоришь, Матрена Петровна проживает на втором этаже?

– Истинно так.

– Нынче она дома?

– Нету, с утра на рынок наладилась, она кухарки не имеет, а сама стряпает.

– Сарай виден из её окон?

Дворник кивнул головой.

– Скажи, в квартире кто—нибудь есть?

– Никак нет, – уверил Путилина старик, – сынок приходит вечером и к полуночи уходит.

– Хорошо, показывай сарай.

Деревянная пристройка притулилась подле чёрного входа, была основательно построена. С покатой крышей, крытой железом, стены из толстых досок и на двери висел большой амбарный замок.

– Открывай, – распорядился Путилин.

– Ваше Благородие, – взмолился дворник, – не губите.

– Давай, давай, я только с порога взгляну.

– Дак, ключей—то…

– Не говори, что не имеешь своего, вдруг хозяйка спросит чего.

Старик вздохнул и полез в карман.

– Ваше Благородие…

– Давай, ты ж не хочешь подельником сына Матрёны Петровны быть, так что давай.

Иван Дмитриевич проскользнул в открытую дверь, запалил спичку, помещение напоминало склад, на полках разложен разнообразный товар.

– Закрывай, – произнёс Иван Дмитриевич, когда вышел из сумрачного помещения, – смотри, старик, никому ни слова. Здесь дело противузаконное.

Дворник только кивнул головой.

– Ты паспорт Матрёны Петровны видел?

– Как же? Я ж его в часть носил.

– Откуда приехала Матрена? Как её фамилия?

– Из Торжка, Матрена Петровна Иванова.

– Вот как, – Путилин был раздосадован, Филька привёз мать, не озаботясь ни сменить город приезда, ни фамилии. Беспечность? Или пренебрежение тем, что полицейские не будут иметь догадки? – Не видел, когда пользуется сараем сын Матрёны?

– Никак нет.

– Точно?

– Днём при мне не пользуется.

– Так, а ночью?

– Дак, ночью я сплю, – дворник отвел взгляд.

– И часто штофами тебя балует?

– Бывает.

– Теперь понимаешь? – Путилин обратился к помощнику.

– Как же? Пока вот он лежнем лежит, они, – Илья поперхнулся, с языка чуть было не слетело «краденное», – товар привозят.

– Во сколько, ты говоришь, сын приходит к Матрёне Петровне?

– В осьмом часу.

– Понял, что молчать должен и никому не полслова, иначе, – теперь Путилин покачал головой, но так, что у дворника по спине морозная волна пробежала, – смотри мне.

С шести часов Путилин и помощники ждали Филимона, который не заставил себя ждать. Иван Дмитриевич узнал Иванова по описанию Саньки сразу. Прежде чем квартальный успел сказать слово, Скупой звериным чутьём почувствовал опасность, выхватил откуда—то из—за спины нож и пригнул вперёд с криком:

– Прочь!

На его пути оказался Петя, который не успел даже шевельнуться и получил удар в грудь. Только ойкнул и мешком рухнул на лестницу, Илья не растерялся и успел подставить ногу, о которую споткнулся Филька и покатился вниз.

Путилин и Чипурин, не сговариваясь, прыгнули на преступника. Скупой был жилист и силен, сопротивлялся пойманным в капкан зверем, что едва полицейские сумели справиться с ним, заломив руки за спину и связав их кожаным тонким ремнем.

Дворник осторожно заглянул, приоткрыв дверь.

– Доктора, – рявкнул Путилин, завидев старика, голова скрылась и с улицы раздался дребезжащий звук свистка, дворник звал на помощь полицейских. Иван Дмитриевич поспешил к Пете, тот улыбался, из уголка губ катилась тонкая струйка крови.

– Подвёл я тебя, – только и успел вымолвить Карузин и обмяк. Путилин прижал к себе холодеющее тело и по щекам потекли слезы.

Через полчаса Филимона доставили в часть, допрашивал его Путилин, в словах не было злости и ненависти к преступнику, свои чувства Иван Дмитриевич оставил за дверью. На седьмом часу допроса Скупой не выдержал и назвал адрес дома, который он снял для четверых подельников, там же стояла телега. На вопрос, почему там не хранил награбленное, Иванов сказал, что не доверял своей шайке, а здесь все под присмотром матери. Филимон хотел дождаться лета и переехать в Варшаву, чтобы там продолжить начатое в столице. С досадой добавил «жаль, не успел». Троих удалось арестовать, четвёртый ушёл в город, но, видимо, почувствовал что—то или услышал, так и сгинул. Его имя Путилин больше не встречал.

Илья остался руководить обыском, нашли многое из украденного в восьми магазинах и двенадцати домах, где побывали преступники.

Петю похоронили на Смоленском кладбище, на могиле поставили деревянный крест. Раз в год Иван Дмитриевич приходил на могилу, о чем там думал никому никогда не говорил, только всегда красные глаза выдавали, что корил себя и старался никогда не подвергать сотрудников опасности, хотя сама служба не давала такой возможности.