– Благодарю за оказанное вспоможение, теперь в следствии продвинемся гораздо дальше, нежели в настоящую минуту, – Миша с интересом взглянул на штабс—капитана, не понимая шутит тот или говорит серьёзно.

– Всегда готов, – буркнул начальник станции, явно не принимая такого от столичных агентов, и не дожидаясь, когда те выйдут. Сел за стол и взял в руки бумагу, показывая тем самым, что чрезвычайно занят.

Уже у входа в здание вокзала Орлов все—таки закурил папиросу и с удовольствием выпустил струю дыма.

– Не нравятся мне занудные чинуши, делающие вид, что заняты исключительно службой, а на самом деле, – штабс—капитан махнул рукой, мол, что это я о такой личности, – теперь. Миша, наш путь лежит снова в столицу, а там… куда рельсы выведут.

– Ничего, – Жуков почесал щеку, – главное, чтобы в нужном направлении.

– И то верно.

– Что—то ты тихим стал, не узнаю я тебя.

– Думаю, – коротко ответил Жуков и добавил с какой—то обречённостью, – о жизни.

Штабс—капитан умолк, чтобы не быть обузой в таком занятии помощнику Путилина.

Снова ожидание. В расследовании всегда так. То бег без остановки, только поспевай отслеживать и людей, и их поступки, всяческие обстоятельства, не сосчитать мест, которые надобно было посетить, то не двигаешься с места, не имея возможности понять, куда идти.

По дебаркадеру фланировал, словно в вечерний час по Невскому проспекту, полицейский, высокий в отутюженном мундире, придерживая левой рукой саблю, чтобы не мешала при движении. Селиван, а это был старый знакомец Миши по предыдущим приездам, приложил руку к околышу фуражки, намеривался, видимо, остановиться подле сыскных агентов, но прошёл мимо, Миша, занятый размышлениями, не ответил на приветствие и даже не повернул голову в сторону полицейского, у которого только мелькнула улыбка на широком лице и исчезла в небольшой бороде.

– Селиван! – произнёс наконец Жуков, словно бы очнувшись ото сна.

– Здравия желаю! – Полицейский воротился и вновь приложил правую руку к околышу фуражки. – А я гадаю, вы это, Михал Силантич, иль не вы?

– Я —это я, – торопливо сказал путилинский помощник и в словах послышались извиняющиеся нотки. – вот снова приехали. – он развёл руки, – никак без Стрельны не обойтись.

Селиван молчал, только улыбка разделяла клинообразную бородку и с тщательностью аккуратно подстриженные усы.

– Что слышно в этих славных краях? – Теперь не унимался Жуков, до прихода поезда опять оставалось много времени.

– Ничего, Ваше Благородие! Правда, – полицейский понизил голос и немного смутился. Видимо, не привык передавать слухи, – говорят об убиенном.

– Что же говорят, не томи…

– В деревне говорят, что барчуки сперва сотоварища ремнём задушили, сняли одежду и унесли с собой, а потом возвернулись спустя какое—то время и голову отрезали.

– Откуда такие познания у деревенских? – Спросил дотоле молчавший штабс—капитан.

– Я подозреваю, что кто—то из них видел сие действо.

– Даже так? – Теперь пришёл черед удивления Жукова.

– Но мне кажется, мальчишка какой из деревенских видел, побоялся взрослым сказать, но тайна пересилила, вот он и поведал товарищам, а от них и до взрослых дошло.

– Любопытно, – переглянулись сыскные агенты, – и ты можешь найти мальчишку?

– Я же сказал слухи, так что доверия особого нет.

– На пустом месте слухи не родятся.

– И то верно, ваше благородие.

– Что ж, Миша, ты поезжай вослед нашим пострельцам, – штабс—капитан выразительно посмотрел на Жукова, – ну, а я займусь расспросами. Вдруг, что удастся выяснить.

– Дельная мысль, – подхватил путилинский помощник, но не стал уточнять, что упомянутые пострельцы, почитай, с неделю, как закончили своё путешествие зловещей шуткой с кровью на руках.

– Так что, Миша, пути наши расходятся, – и Василий Михайлович обратился к Селивану, – в таком вот деле не откажешь в помощи столичным чинам? – Улыбнулся.

– С превеликим удовольствием, ваше благородие, но нам запрещено отлучаться с места службы по всяким сторонним надобностям, – отрапортовал полицейский, не иначе не только дорожил службой, но и был отменным служакой.

– Разве ж помощь в расследовании убийства стороннее дело? – Съязвил на слова Селивана Миша.

– Так точно, стороннее, – с таким же непроницаемым лицом, как и минуту назад, произнес станционный блюститель порядка и добавил, – согласно, – на миг запнулся, вспоминая слышанное от начальства, – регламента службы.