Лейтенант Шмидт
Рассказ о руководителе революционного восстания на крейсере «Очаков» в 1905 году.
Для младшего школьного возраста.
Жил-был на свете человек. И звали его Пётр Петрович Шмидт.
В 1905 году он жил в Севастополе. В двухэтажном домике на
холме. Рядом стоял белоснежный Адмиральский собор. В его
подземелье под чёрными мраморными плитами покоились четы-
ре героя, четыре адмирала: П. С. Нахимов, В. А. Корнилов,
В. И. Истомин и учитель их М. П. Лазарев. Когда случалось мо-
рякам проходить мимо, отдавали они честь героям. И возвы-
шался этот священный для российских моряков дом над Сева-
стополем, словно белый маяк.
А из окон дома, в котором жил П. П. Шмидт, открывался
вид на белые домики под красными черепичными крышами,
кроны виноградников, крошечные сады на вырубленных в ска-
лах террасах. Там жили моряки, рыбаки, рабочие порта, их жё-
ны и дети.
Из окон была видна и просторная Севастопольская гавань,
где стояли корабли Черноморского флота — тяжёлые броненос-
цы, изящные крейсеры, низкосидящие, почти сливающиеся с
водой стреловидные миноносцы. Две каменные крепости — Кон-
стантиновская и Михайловская батареи — прикрывали вход в
гавань на случай внезапного появления неприятеля со стороны
моря.
По вечерам, не покидая дома, можно было наблюдать, как
в узкую щель, отделявшую морскую синеву от небесной, опус-
кается огромный багровый диск. В ту секунду, когда в послед-
ний раз сверкал солнечный луч, на одном из кораблей стреляла
холостым зарядом пушка — и красивая чистая мелодия, лью-
щаяся из сигнальных труб, возвещала, что на всех судах начи-
нается ритуал спуска флага.
Пётр Петрович был моряком. Командиром миноносца.
И отец его — Пётр Петрович Шмидт — был моряком.
И дед его — опять же Пётр Петрович Шмидт — тоже был мо-
ряком.
Все в их роду были моряками — вот такой это был род.
Командир миноносца лейтенант Шмидт помнил, как отец —
старый боевой адмирал, впервые взял его в море. В тот день он
увидел над головой белый парус, струящуюся за бортом зелё-
ную в белых прожилках воду, ощутил на губах горький вкус
соли, услышал, как в небе кричат чайки — и навсегда полюбил
море.
Ещё этот человек любил музыку. По вечерам он открывал
футляр и вынимал виолончель.
В море ли, на берегу ли, стоило ему заиграть, как люди бро-
сали свои занятия и затаив дыхание слушали, как поёт его
виолончель.
Нет, не виолончель пела, пела сама душа Петра Петровича.
Песня утверждала, что мир — прекрасен! Человек — прекрасен!
Но отчего так грустно вдруг запели струны?.. И почему рожда-
ется чувство тревоги?
Море и музыка...
Музыка и море...
Две стихии, живущие одна в другой. Ураганный ветер, стре-
лы молний, гром!.. Смертельная пляска волн... Крики о помо-
щи... И вдруг — покой... Штиль... Зеркальная гладь, в которой
отражаются облака... И звёзды — мерцающие словно роса на
рассвете...
Ему ли было не знать всё это?!. До войны с Японией, кото-
рая началась в 1904 году, водил Пётр Петрович большие паро-
ходы по морям и океанам. О таких капитанах, как он, моряки
ещё при их жизни рассказывают легенды. Однажды его судно
«Диана», когда на вахте стоял первый помощник, наскочило
на камни близ датского острова Мэн. В пробоину хлынула во-
да, «Диана» стала оседать. Ночная мгла, шторм. Но капитан не
растерялся. Приказав команде покинуть на шлюпках судно, он
с четырьмя добровольцами остался на «Диане» и спас её от
гибели.
И был этот человек сухощав, строен, выше среднего роста.
Русые волосы, русые усы и синие, как васильки, глаза. Однако,
когда он негодовал, эти глаза становились светлыми и холод-
ными, как горный ключ. Когда печалился — синева темнела,
как темнеет море перед штормом.
Пожалуй, сейчас самое время вспомнить, что происходило
тогда в России.