9 января 1905 года в столице царской России городе Петер-

бурге...

Сердце сжимается, когда представляешь себе этот страшный

день. Как можно было пойти на такое преступление? Приказать

солдатам, чей долг защищать родину от врага, зарядить винтов-

ки боевыми патронами и открыть из них огонь по женщинам,

детям, по тем, кто своими руками сделал эти винтовки, одел и

обул армию, кто проводил своих сыновей и мужей на войну с

Японией...

А ведь они шли, как на праздник. Принарядились и детей

принарядили. В руках иконы. Шли к царю на поклон. Надея-

лись: выйдет царь Николай Александрович Романов на крыль-

цо своего роскошного Зимнего дворца и внимательно выслушает

их — народ свой. Надеялись: узнает он, как горбят они свои

спины на заводах и фабриках от зари до зари, а хозяева сви-

репствуют и платят гроши, и штрафуют за любую мелочь не-

щадно. Думали: узнает обо всём этом царь-батюшка и засту-

пится. Найдёт управу на обидчиков. И жизнь сразу станет

лучше.

Вот с тем и приближались к Дворцовой площади толпы пе-

тербургских рабочих. Вот уже и Зимний дворец впереди пока-

зался. Ещё немного — и увидят они своего царя...

Когда солдаты, вскинув ружья, без всякого предупреждения

дали залп по мирной толпе, всё разом выяснилось: «ЦАРЬ НЕ

ЖЕЛАЕТ ИХ ВИДЕТЬ! ПРИКАЗАЛ СОЛДАТАМ СТРЕЛЯТЬ В

СВОЙ НАРОД! УБИЙЦА ЦАРЬ! НИКОЛАЙ КРОВАВЫЙ!»

Случилось это в воскресенье 9 января 1905 года.

Весть о «Кровавом воскресенье» молнией облетела всю Рос-

сию. Задумались люди: «Что делать теперь? У кого защиты

искать? На кого надеяться?»

И многие так ответили: «Нет и не было правды на земле.

У кого власть, тот и барин. А сила и железо гнёт. Так что си-

деть надо тихо и всё терпеть».

Этого и добивался царь, когда приказал солдатам пулями,

штыками да нагайками проучить народ.

Но не все в России так думали, и не все захотели покорно

склонить головы. Нашлись смелые и гордые люди, которые счи-

тали, что за лучшую жизнь надо бороться. Только в борьбе

можно добиться свободы и равенства для всех.

А вот что случилось летом того же года, в июне.

Броненосец Черноморского флота «Князь Потёмкин Таври-

ческий» покинул Севастопольскую гавань и вышел в открытое

море.

Лето в тот год выдалось жаркое, солнце пекло немилосерд-

но. От зноя и духоты в трюмах теряли сознание люди, но воен-

ный корабль всё дальше уходил в море, на север — туда, где

поднималась над водой песчаная Тендровская коса. Кочегары

лопатами швыряли в топку уголь, густо дымили три жёлтых

трубы, броненосец шёл на всех парах, оставляя за кормой

широкий пенистый след. Там, у косы, предстояло морякам

стрельбой по мишеням опробовать новые башенные ору-

дия.

Пришли на место, встали на якоря. Уже сумерки наступа-

ли — время, когда на смену бризу — дневному морскому вет-

ру — приходит тёплый степной вечерний ветер, пахнущий по-

лынью. На западе ещё алеет закат, а с востока уже наплывает

ночь, охватывая небосвод.

В назначенный час серебряные боцманские дудки сыграли

отбой, матросы разобрали свёрнутые койки и подвесили их на

крюках, словно люльки.

И разве могло прийти кому в голову, что уже в полдень гря-

дущего дня на броненосце вспыхнет мятеж и броненосец «По-

тёмкин» обретёт бессмертие?

Всё началось во время обеда — матросы отказались есть чер-

вивое мясо, которым их уже не раз потчевали. Чтобы усмирить

команду, офицеры отдали приказ расстрелять нескольких мат-

росов. Их оттеснили штыками к борту и набросили на головы

огромный парус. Тяжёлый брезент прижал приговорённых к

палубе, притиснул друг к другу, и, когда казалось, что уже ни-

что не может спасти их от гибели, товарищи матросы броси-

лись на выручку. Офицеры выхватили револьверы, но было