— Зеленые облака… Зеленые облака! — выкрикивал Броня и ухватился за серую ткань потолочных декораций. Та не оборвалась. — Она же голая… Теплый дождь… — продолжал бредить Броня, двигаясь к окну.

У Бертула возникли подозрения, что Броня собирается за декорациями облегчиться в окно. Но удерживать нельзя было, потому что Бертул тоже считался в состоянии транса.

Байба вспомнила, что за рубежом в подобных случаях обязательно бывают галлюцинации зрения. Она вяло поползла к дверям и лопотала:

— Розовый слон… Розовый слон… Смотрите, в дверях розовый слон с пестрым хоботом. Слон во всей комнате!

Все тайком устремили взоры к дверям и мгновенно, словно по команде, вскочили на ноги. В дверях стояло нечто более опасное, чем слон, — участковый уполномоченный Липлант, и вовсе не с пестрым хоботом, а со Шпоре в зеленом брючном костюме и дружинником Мараускисом в зеленом пиджаке. Первая часть наркотического сеанса окончилась.

Липлант накануне получил письмо, в котором между прочим было написано: "Вышеупомянутый Бертул Сунеп был уволен из Гауяскалисского санатория за моральное разложение, так как он путался в клубе с больными женского иола. Сейчас одна больная, родом из Бирзгале, поставила меня в известность, что подобный образ жизни он ведет и в Бирзгале, в его квартире живут непрописанные лица и там все уже подготовлено для аморального образа жизни, чтобы принимать такой же породы гостей". И так далее. Подписалась Алма Путниня.

Это походило бы на клевету, если бы не был упомянут "аморальный образ жизни". Кабы там было написано, что Бертул собирается украсть свинью, Липлант спокойно спал бы до утра, но упомянутое в письме обвинение было куда тяжелее. Свинья затрагивает отдельного индивидуума, а вышеупомянутый образ жизни — все общество. Для чего он втащил в комнату рессорную коляску? Ясно, для разврата. Именно. И в самом деле: тот долговязый бородач действительно не был прописан! А вдруг оргия уже началась и там голые женщины? Тут при проверке необходимо присутствие женщины. Липлант позвонил Шпоре, Мараускису; они дождались темноты и отправились на Речную улицу, ибо при дневном свете разгулов не устраивают.

Брошенная Бертулом в Гауяскалнсе повариха Алма действительно узнала от одной больной, что Бертул поливает огурцы в саду буфетчицы Анни. Алма не преминула немедленно поступить по принципу: если не мне, так никому. В прежние времена, когда проще было достать ружье, подобных изменников застреливали, теперь оставалось писать жалобы.

Экспедиция подошла к двухэтажному дому по Речной улице. Во дворе возле стены сарайчика скакали белые точки — проснулись белые кролики Скродеренов и искали что поесть. Стеклянный торец второго этажа казался подозрительным" К стенке была прислонена лестница. Окна местами занавешены темной материей. Между занавесок струился розовый свет. Правда, музыка лилась какая-то вроде бы грустная и совсем не подобающая развратному сборищу. И вдруг выкрик:

— Зеленые облака! Зеленые облака! Смотри, вот жирафа с радужным хвостом!

Со звоном разбилась какая-то посудина. И все трое помчались наверх. Стучали. Никто не отвечал."Открыли дверь и застыли на пороге.

Опрокинутые бутылки, растоптанный винегрет. На полу валялись распутные фигуры с голыми животами. Шпоре вспомнила оперу "Тангейзер" и констатировала:

— Гора Венус…

Навстречу комиссии ползла девчонка, волосы торчат во все стороны, одежда сорвана, и кричала:

— Розовый слон! Розовый слон во, всей комнате!

— Проверка квартиры! Все остаются на месте! — скомандовал Липлант.

Бертул первым нарушил приказ, подошел к комиссии и приветливо протянул руку:

— Добрый вечер, будьте гостями…

Тут пахло очень аморальной жизнью, и Липлант не желал обмениваться рукопожатием:

— Гражданин Сунеп, почему эта девушка раздета?

Теперь стало ясно всем и даже Байбе, что она ошиблась и вместо розового слона вошел милиционер. Что делают за границей, если на конференцию наркоманов нагрянет полиция? Удирают.

Байба поднялась, схватила рубашки и, пошатываясь, пошла за декорации, где Броня искал жирафу. Занавески теперь оказались очень кстати: Липлант не заметил, что оба Биннии вышли, как пришли, — через окно.

Шпоре увидела Азанду в красивых шортах, сидящую в коляске прижавшись к Нарбуту. Главное гнездо разврата — это коляска, решила Шпоре. Возбужденно сверля блестящими глазами этих уличенных в разврате, она воскликнула:

— Матуле! Азанда Матуле в аморальном виде сидит рядом… с мужчиной!

— Ну, ты попала в точку: да, сижу! — Азанда еще не понимала серьезности положения, только чувствовала, что в черных шортах и в котелке она хорошо выглядит.

Нарбут сообразил, что необходимо произвести маневр отступления, и воспользовался своими познаниями по части местонахождения выключателя.

— Итак, гражданин Сунеп… — повторил Липлант.

В это время погас свет.

— Гражданин Сунеп, включите свет!

— Пропал выключатель! Кто взял выключатель, товарищи, кто взял выключатель? — спрашивал Сунеп.