– - Это ничего, что не понимаешь, ничего! Мы тоже не понимаем у них, у людей, а ты, хоть и человек, все равно что мы...

– - Непонятно, все непонятное пошло... Ох, пора в землю-матушку, видно, пора!..-- недоуменно покачивает головою отец Герасим.

Голуби все вьются подле него, хлопают крыльями.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по тексту газеты "Уральский край", 1911, 10 апреля.

Стр. 308 Келейник -- прислужник при игумене, при старшем в монастыре.

Стр. 312 Отец рухальный -- монах, ведающий монастырским движимым имуществом.

БЛАГОДЕТЕЛЬ

Архип Фролыч -- самый благочестивый прихожанин во всем селе, против этого уже и заклятый враг его не мог бы ничего возразить. А врагов у Архипа Фролыча не занимать стать, потому что не любят грешники видеть постоянно в лице его укор всей жизни не по заповедям господним.

И в самом деле, когда мужики, то по лености, то за мирскими суетами, по неделям не посвящают и нескольких часов молитве в храме, Архип Фролыч не пропускает ни одной воскресной и праздничной службы. Ровно за полчаса до колокольного звона к обедне он запирает лавку, торопливо выпроваживая покупателей.

– - Ну, уходите, уходите, некогда мне с вами... О, господи! Все серебро, крупа да мука, чай да сахары, суета одна... Для мамону все, а о боге-то когда? Душу свою погублю я с вами, право,-- вздыхает он сокрушенно.

В церковь приходит ранехонько, вместе со старухами, к часам. Благообразный, с умасленною головою и бородою во всю грудь, не торопясь, чинно снимает свое, добротное такое, городское драповое пальто, укладывает на подсвечник. После кладет поклоны перед каждой местной иконой и ставит свечки, осторожно ступая на носочки скрипучих лаковых сапог. И всю обедню молится истово, прижав руки к сердцу, подпевает дьячку и крепко ударяет лбом в пол. Когда батюшка говорит проповедь, Архип Фролыч подвигается к самому амвону, прикладывает ладонь рупором к уху и умиленно кивает головой на каждое слово, возведя очи горе.

– - С праздничком, Архип Фролыч...-- уступая дорогу, низко кланяются мужики, когда он с просфоркою и поминальником в руках спускается после обедни по ступенькам паперти, весь такой просветленный, "по-божественному" спокойный и строгий. Отвечает на поклоны степенно, с достоинством и с какой-то проникновенною, всепрощающею кротостью во взоре: видно, что человек еще весь в боге, еще не вернулся к суетной и греховной земле.

Дома с супругой съедали просфору, благоговейно подбирая крошки, потом принимались за пирог, скушивали добрую гору жирных ватрушек и пили чай с топленым молоком до тех пор, что уж из самовара не потечет.

Тогда поднимался из-за стола, долго крестился в передний угол, отирал пот с лица и говорил тоном измученного подвижника:

– - О, господи, царь небесный... Пойти, что ли? Вишь, около окошек вьются, заглядывают... Все жратва у людей на уме! Теперь бы слово божие почитать, о душе пораздумать, а как отвергнешь: может, голодны... Грех!

У Архипа Фролыча всегда все с молитвою, с покаянным воздыханием. Ранним утречком, выйдя с ключами в руке, прежде всего долго крестится на церковный купол, а, отперев лавку, еще молится и на икону. Потом уже со вздохом встает за прилавок, будто крест на себя принимает из христианского снисхождения к человеческой греховной слабости.

На веревочках под потолком развешаны полотенца, сапоги, гармоники, тканые скатерти, фуражки, расшитые рубахи -- все просроченные заклады, выставленные на продажу.

Начинается спозаранок и на весь день обычная история.

– - С прибылью торговать,-- заискивающе ласково говорит баба, как-то виновато отводя глаза. И мнется несколько секунд.

– - Бог спасет. Что скажешь?
– - скучающе отворачивается от нее хозяин.

– - Архип Фролыч... полпудика бы, сделай милость...-- она вывязывает из платка трубку холста, пестрый сарафан, три мота льняной пряжи.

– - Ох, господи! Душу свою потопил я с вами, право...-- тяжело вздыхает, как бы с брезгливостью разбирая принесенное, а в глазах уже сверкнул соответствующий елейному тону жадный огонек, крючатся сухие, цепкие пальцы, будто ястребиная лапа.

– - Гм... десять фунтов еще туда-сюда, можно...-- и отодвигает вдруг заклад: -- Не надо бы вовсе, много у меня этого хламу! Ну, да уж сказал ежели, не отопрусь... жалеючи...

– - Десять фунтов! Архип Фролыч, побойся ты бога-то. Ведь выкуплю, неуж попущусь?

– - Ты мне этих слов не говори! Я господа бога завсегда памятую, оттого только, может, вам и благодетельствую, а вы как за благостыню мою? Лонись как заверяла: десять ден стану жать, говорила, только дай, а о самую страднюю пору рожать вздумала... Все вы таковы, обманщицы, лукавки, только бы стеребить, обмануть доброго человека...

– - Батюшка, Архип Фролыч! Да ведь ежели нет силы-мощи?

– - Ну, это уж меня не касательно. Пятнадцать фунтов, пожалуй, дам уж, и то только бога для... (Копейка с гривенника в месяц... Некогда мне с тобой!
– - досадливо обрывал, оборачиваясь на звонок входной двери.