– Это не Его воля.
– Наконец, сказал Марк то, чего больше всего боялся Синглаф.

– Откуда тебе знать?
– вспылил он.

– Вы больше не слышите его, ведь так?
– Спросил Марк с той же интонацией, словно Синглаф ничего не отвечал только что.

– Нет, - сознался Синглаф, опустив голову и не в силах больше смотреть на правильного и прямолинейного Марка.

– Тогда вам стоит какое-то время провести на вторых, - заметил Марк.

– А может, сразу отправиться в ад?
– снова вспылил Синглаф, но усилием воли заставил себя успокоиться.

– Вы не в себе, наставник, - проговорил Марк, глядя на него долгим взглядом.
– Вы отравлены, и вы бы это поняли, если бы были в состоянии.

– Неужели я повторю ее путь?
– в страхе произнес Синглаф.
– Неужели я обрек ее на это своим поручением?

– Нет, не повторите, - утешил его Марк.
– Вы исцелитесь. Она тоже исцелилась, по-своему.

– Ты считаешь ее темной?
– спросил Синглаф.

– Светлейшей из темных, - ответил Марк, и, подумав, добавил, - и темнейшей из светлых.

– Как это понять?

– Она - связующее звено между нами. Хрупкий мост, соединяющий небо и ад.

– О чем ты говоришь?
– Синглаф отклонился и едва не в ужасе посмотрел на Марка.

– Сострадание, изливающееся прямо во тьму. Кто из нас может это? Мы отгородились от них. Они - от нас. А она - стучится всюду, и всюду ее слышат.

– Ты говоришь, что мне не нужно ее спасать?

– Я говорю: молитесь о ней, она спасет всех нас.
– На этих словах Марк молча развернулся и вышел, словно беседа была окончена.

23

Порывы ветра подымали песок в воздух, но Лили не замечала сотен иголок, толкающихся в ее кожу, и осыпающихся вновь вниз к ногам. Ее душа почти слилась с окружающим пейзажем, и такими же багровыми сполохами в ее сердце вспыхивала боль от безысходности происходящего. Если бы сейчас на нее напали гончие, она не стала бы сопротивляться. Погибнуть - это было бы так просто, почти что утешением в сравнении с тем, что происходило: с этим болезненным осознанием бесполезности и бессмысленности всего, что она сделала. Прав ли был Небирос? Если снова вернуть время вспять, и если в этом новом варианте она будет… Лили задумалась: она уже была в аду, была на небе - где ей еще следовало бы быть, чтобы дать шанс событиям измениться? Самому главному событию: Нику и кокону? Что могло бы удержать их друг от друга? Может, ей следовало войти в кокон с мечом, и убить себя внутри него, тем самым осквернив кровью, разрушив? Пусть бы ее больше никогда не было, но не было бы и проклятого кокона. Ник был бы свободен… Был бы? Лили едва не взвыла, вспомнив о том, что память о произошедшем рано или поздно все равно настигла бы его.

Усевшись на камень возле целой плантации серых грибов, Лили машинально засвистела, словно в ответ на очередной порыв песчаного ветра. И ей тут же отозвался высокий протяжный свист, а затем из песка и пыли, витающей в воздухе, показалась огромная голова с глазами-блюдцами.

– Рада тебе, здравствуй, - как можно отчетливее подумала Лили, и голова, на миг замерев, кивнула.

– Ты знаешь нас?
– спросила голова, с интересом глядя на нее.

– Да, - просто ответила Лили.

– Откуда грусть?
– спросил василиск, укладываясь кольцами рядом с ней.

– Ник, - ответила она, рисуя его в ловушке из света.

– Кокон, - дернулся василиск от картинки, и Лили поняла, что он отлично понимает, о чем идет речь, и даже обладает в сознании определением этого объекта.

– Откуда ты знаешь?
– едва не запутала Лили змея сложность своего вопроса.

– Аспид, - коротко ответил он, вновь успокаиваясь и кладя голову на туловище.

– Кто?
– Лили силилась вспомнить, о ком идет речь, но определенно ничего не находила похожего в своей голове. И тогда василиск милостиво предоставил ей картинку огромного черного дракона с антрацитовыми крыльями.

– Боже, - выдохнула Лили, отрываясь от открывшегося ей жуткого зрелища.

Василиск нервно щелкнул по земле хвостом, реагируя на запретное в этих землях имя, и Лили поспешила мысленно извиниться перед ним. Когда змей успокоился, Лили осмелилась спросить:

– Где?

Василиск открыл свои огромные желтые глаза и, не мигая, посмотрел на нее, потом поднял голову на мощной шее, и, высунув раздвоенный язык, зашипел. Лили невольно присела, испугавшись, что вновь чем-то рассердила змея, но он вроде бы не реагировал на нее, увлеченный процессом.

А потом свет померк, и даже зарево исчезло под покровом вечной ночи. Только глаза василиска светились ровным желтым светом в наступившей кромешной тьме. Лили боялась пошевелиться, боялась подумать о чем-то лишнем, когда тусклое свечение пустых земель вновь возвратилось, а мимо нее пролетела струя жидкого пламени, и огромная черная голова изучающе посмотрела на девушку.

– Будь проклят падший, - вылетело у Лили, и она рухнула на пятую точку, даже не позаботившись о том, чтобы посмотреть, куда приземляется. Сок раздавленного серого гриба медленно растекался под ней.