– Да и светлым, - отозвался Самаэль.
– Я тоже слышал эти старые сказки. Его последнее появление во время обмена, выходит, тоже было не случайным. Сияющая машина-убийца.

– Все, о чем мы сейчас говорим, имеет смысл, только если это не машина-убийца, а настоящее чудо светлых, - подчеркнула Грерия.
– Тогда есть шанс, что Ник еще там, и что он по-прежнему Ник.

– Ты думаешь, он прежний? После добровольного самоубийства, которое он совершил?
– не выдержал падший.
– Ты все еще веришь в это, Грерия? Очнись! Или ты так ослеплена любовью к нему?

– Самаэль, - она потрясенно посмотрела на падшего.
– Это что, ревность? Я никогда не любила Ника, и ты это знаешь. Я стала уважать его в последние дни после того, как он ко мне отнесся, но любовь и уважение - разные вещи.

Самаэль тяжело рухнул в кресло и откинул голову, не желая отвечать.

– Но мы должны что-то сделать. Хотя бы попытаться. Неужели мы сдадимся, так ничего и не попробовав?

– А стоит ли? Вот в чем вопрос, - его глаза снова смотрели в глаза Грерии.
– Кого мы там найдем, даже если нам удастся его оттуда вытащить? Будет ли он рад нашему подвигу? Или, плюнув нам прямо в лицо, тут же залезет в кокон снова?

– Ты думаешь, он безумен? Думаешь, это конец?

– Грерия, - казалось, в ее имя он пытался вложить всю очевидность и безысходность ситуации.
– Если бы я не был таким паяцем, мне, видимо, следовало бы впасть в отчаяние уже во время схватки с ведьмами, потому что не будь они уверены, что он никогда не вернется, не стали бы начинать переворот. Но вот я сижу здесь и улыбаюсь, потому что большая гранитная птичка прилетела, поплевала огнем и избавила нас от этой проблемы. Только при этом никто не заметил, что изначальная проблема никуда не делась.

– А что говорит эта девчонка?

– Она мне кажется такой же к черту безумной, как и сам Ник у входа в кокон.

– Почему?
– удивилась Грерия.

– Тебе по пальцам пересчитать?
– вихрем взметнулся Самаэль, расправляя крылья.
– Она прилетела на аспиде - раз, что само по себе уже неплохо, - он загнул один палец, - она не попросила ничего взамен - два, - очередной палец коснулся его ладони, - и она поселилась в доме, в пустой комнате, просто так, да, а почему бы и нет - для людей или кем она там является, это же так свойственно, а? Прилетать на аспиде и поселяться в доме, и ничего не хотеть, и улыбаться мне в глаза, когда я на грани бешенства, и говорить, какой я хороший.

– Она сказала, что ты хороший?
– глаза Грерии зажглись недобрым огнем.

– Ты думаешь иначе?
– не удержался от шпильки Самаэль.

– Перестань, - Грерия смутилась своей внезапной вспышки, - не думаю.

– А что ты думаешь?
– его крылья снова слились со спиной, он очутился рядом и теперь заглядывал Грерии в глаза, стоя на корточках возле ее кресла.

– Ты… ты дразнишь меня, - возмутилась она, пытаясь от него отстраниться.

Самаэль только улыбнулся, а потом неожиданно поцеловал ее в нос.

– Только самую малость, и хотя у тебя на носу больше нет войны, в которую мы могли бы вляпаться, мне все равно хочется его поцеловать.

– А ты не перепутал мой нос с носом этой Лили?

– Ревнуешь?

Грерия демонстративно фыркнула, краешком глаза внимательно следя за реакцией Самаэля.

В его глазах сверкнули отголоски пламени.

– Чтобы я ничего не напутал, нужно освежить память, - прошептал он ей на ухо, склонившись и пробегая пальцами по ее спине и животу.

Грерия судорожно вздохнула и не смогла сказать ему “нет”.

31

Заброшенные комнаты были почти абсолютно пустыми. Только в дальней из них стоял диванчик на дутых ножках с вензелями, обитый бархатом и больше подходящий для фойе, чем для спальни. А в первой - стол из темного дуба и пара стульев. Но у Лили не было вещей, и незачем было горевать по шкафам или каким-то еще предметам обстановки. Она бережно положила на диван спрятанную одежду Ника, и долго смотрела на нее, не зная, как лучше распорядиться своим сокровищем. Потом бросила его рубашку на спинку, создавая иллюзию того, что хозяин сам недавно снял ее и отошел всего на пару минут по своим делам, собираясь вскоре вернуться. Пояс и брюки Лили уложила в стол, на случай, если рубашка выветрится. Хотя знала, что та сохранит запах достаточно долго. Была ли она похожа на безумного зверя, затянувшего в свою берлогу вещи на память, чтобы кататься в них и скулить долгими одинокими днями и ночами? Ей было все равно.

Лили вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, когда услышала шум в прихожей. Быстро спрятав рубашку за диван, она выглянула из комнаты и увидела Самаэля. Падший из вежливости торчал на входе, оповещая о своем прибытии.

– Привет, ты… устроилась?
– неловко спросил он. Неужели это единственное, что могло его смутить - чье-то отчаянное безумие.

Лили нервно помяла руки, не зная, что ему предложить и о чем пойдет разговор. Ей не хотелось ни с кем говорить, она не ждала и не желала гостей, да и встречать их ей было негде.