Всебор с интересом огляделся по сторонам. Убранство и украшения мало, чем отличались от того, что он уже видел в спумарийском замке эльфийского посла, только было очень холодно, и до слуха постоянно доносился свист ветра. На второй этаж вела широкая лестница и такая же лестница, скрытая за расписными ширмами, уходила в глубокие подземелья.

Барбота молча указал на подвал, украдкой подобрался к ширме и, удостоверившись, что путь свободен, поманил к себе. В полном молчании, они спустились вниз и только, оказавшись перед тяжёлой окованной железом дверью, советник с облегчением улыбнулся.

– Везде заговорщики, – пояснил он. – Лучше прикинуться идиотом, чем висеть на крюке в какой-нибудь пещере на собственных рёбрах.

Он отпер дверь, пропустил гостей вперёд и, оглянувшись, вошёл сам.

– Ладно! Не будем говорить о грустном. – Барбота задвинул засов и самодовольно рассмеялся. – Здесь моя вотчина и никто не сунется, не поплатившись за это шкурой.

– Что в Калибаре не так? – нахмурился Клут. – Я помню его великим и процветающим, а теперь боюсь выходить на улицу.

– Боишься? И правильно делаешь, – Барбота снял шляпу и с брезгливостью сорвал с шеи платок. – Ночью лучше забиться в какую-нибудь нору и спать до рассвета, а днём рекомендую ходить и никому не смотреть в глаза.

Подвал располагался под всем дворцом, но целиком Барботе не принадлежал. Длинный побеленный коридор, несколько комнат, просторный сводчатый зал – этим и ограничивалось его жизненное пространство. Но даже здесь здоровяк не чувствовал себя в безопасности, о чём красноречиво свидетельствовало валявшееся повсюду оружие. Особым доверием бывшего палача пользовались пистолеты, которые бережно и заботливо он установил на специальные держаки.

– Чтобы далеко не бегать, – заметил Барбота. – Они у меня всегда заряжены, а раз в неделю я меняю порох. Сыровато здесь, а сырой порох в неподходящий момент – это смерть.

Советник кивнул на стол, сколоченный из досок, и полез в буфет за закусками.

– Плохие сейчас времена для путешествий, – произнёс он. – Прямо-таки нехорошие.

Он поставил на стол тарелку с квашеными огурцами, выудил из закромов солёный окорок и каравай хлеба.

– А что с тобой делают эти двое, – Барбота с подозрением покосился на Всебора и Зубастика. – Смахивают на бездельников, а тот зубатый и вовсе по виду придурок.

Клут ухмыльнулся и смущённо почесал жирный затылок.

– Узнаю старого ворчуна, – заметил он. – Всегда был любопытным и совал нос в чужие дела.

– Не хочешь, не говори, – Барбота кивнул на стулья и поднял с пола одну из бутылей. – Лучшее калибарское вино ещё из старых запасов.

Когда они расселись за столом, Барбота отрезал каждому по куску хлеба и солонины. Но скованность и отчуждённость ушла только после первого стаканчика. Сладкое вино приятно растеклось по желудку и мигом развеяло все сомнения.

– А почему вы больше не палач? – поинтересовался Всебор. – И как вам удалось дорасти до королевского советника?

– Интересный вопрос задал малец, – ухмыльнулся Барбота. – Я уж и сам не знаю, каким ветром меня сюда занесло. Иногда от мыслей башка, так и трещит, так и трещит. Зар-р-раза!

Советник плеснул ещё вина и задумчиво уставился на своего старого приятеля.

– Какой из меня собственно палач. Отрубил пару голов, покалечил десятка два разбойников на колесе, кое-кого повесил, – хмелея, разоткровенничался он. – Да и не казнят больше людей в Калибаре. Здесь люди ценятся на вес золота и у каждого своё предназначение.

Барбота нахмурился, свирепо выпятил нижнюю челюсть. И без того уродливое лицо, стало ещё безобразнее, но видимо настроение у этого человека менялось также стремительно, как и мысли в голове. Отогнав скверные думы, советник выдавил улыбку и потянулся за второй бутылкой.

Глава 22

Всебор не знал, чего на самом деле нужно бояться в Калибаре, но после всего случившегося, он стал верить, что лучше родного Спумариса на земле нет ничего. Там никогда не слышали о шептунах, на улицы не забредали «отверженные», да и орков не видели с тех пор, как закончилась «Великая битва».

Тишина подвала и ощущение безопасности, странным образом располагали к хозяину этого убежища. Барбота, могучий и свирепый, казался ему надёжным и мужественным человеком, но внутренний голос, скрытое врождённое чувство трезвонило об обратном. Объяснить противоречивость ощущений Всебор не мог.

– Скажу по секрету, – дыша перегаром, заявил Барбота. – Я ведь по случаю стал советником. Прежний-то и года не отслужил, а тут я на свою беду пошёл в канцелярию за жалованьем и попался на глаза главному распорядителю.