Я недоуменно замираю, а затем бросаю взгляд на Эриха. Его держат под руки, но он не глядит на друзей, он смотрит на меня, и мое сердце подскакивает к горлу. У парня все лицо изрезано мелкими царапинками от битого стекла. Братец удачно разбил о его голову ни одну тарелку, и теперь, наверняка, останутся шрамы.

– Папа сказал затеять драку?

– Папа сказал сжить сына Ривера со свету. – Мэлот впервые обнимает меня, наверно, потому, что никто больше не кинулся ему на помощь. Такова цена славы: лживой и очень характерной подруги, для которой нет правил. – И я сделаю это. Я не подведу отца.

Мне становится страшно. Оттаскиваю брата в сторону здания, а сама смотрю в глаза Эриха. Он тоже на меня смотрит. В этот момент мне кажется, что пропасть между нами не просто стала огромной. Она стала бездонной.

Неожиданно Мэлот крепко стискивает меня за плечо. Его ноги тормозят о землю, и, обернувшись, я вижу перед собою деканшу. Обервилль похожа на призрака, решившего в то же время побыть и маньяком-убийцей, и умалишенным психопатом, и глаза у нее ярко блестят, переливаясь изумрудными искрами.

– Что происходит, - шипит она. Ее костлявые плечи, торчат, будто пики. – Что здесь творится, де Веро? Что вы натворили?

– Добрый день, - смеется брат, - а мы как раз…

– Что вы сделали! Ривера? Немедленно подойдите ко мне! Вы тоже замешаны?

– Это несчастный случай, - быстро вставляю я. Глаза Вилли впиваются в меня, будто стрелы, и я нервно сглатываю. – Они неправильно друг друга поняли.

– Кто разбил стекло?

– Какая разница? – смахнув кровь с лица, прыскает Эрих. – Только не говорите, что у вас не хватит денег поставить новое. Одним больше, одним меньше.

Ох, эта его любовь говорить то, что первое приходит на ум. Я недовольно гляжу на него и уже представляю, как деканша впивается ногтями в его плечи, прогрызает зубами в его шее огромную дыру. А она, тем временем, сцепляет за спиной в замок руки. Плохой и опасный знак. Обычно она так делает, когда собирается сообщить о том, какой ты тупой и безнадежный человек. Правда, на этот раз ее голос остается тихим. Она подходит к Эриху, останавливается напротив его лица. Наклоняется и шепчет:

– Разница лишь в том, мистер Ривера, кто именно заплатит эти деньги. Но если вам и вашей семье – все равно, хм…, - она улыбается, - возьмете ответственность на себя.

В глазах Эриха ярость. Он вырывается вперед, но его ловко перехватывает высокий, темноволосый парень, жутко похожий на самого Эриха. Его лицо немного смугловатое, в глазах черный холод. Он оттаскивает друга назад и рычит:

– Не надо.

– Отпусти, Марко. – Тот сбрасывает его руку и вновь переводит взгляд на Вилли. – Вы меня в этом обвиняете только потому, что я не отсюда.

– Какой догадливый, - смеется Мэлот. – Пять балов, дикарь.

– Я обвиняю вас, - восклицает Обервилль, - потому, что вы посмели разговаривать со мной в подобном тоне. И мне все равно, откуда вы. Расплатитесь за свой острый язык.

– Я не собираюсь платить.

– Заплатит ваша семья. Если не умрет с голода. Уже ощущаете вину, мистер Ривера?

– Не будьте такой жестокой, - вновь протягивает мой брат. Он отходит от меня и без особо энтузиазма разминает спину. – Вы же не хотите увидеть, как он плачет. Хотя, готов поспорить, это занимательное зрелище.

– Не такое занимательное, как смотреть, как ты передвигаешься на сломанных ногах.

Парни рвутся навстречу друг другу, но я встаю между ними и громко восклицаю:

– Хватит! – Широко распахиваю глаза. – Боже мой, успокойтесь. Декан Обервилль, я это сделала. – Тяжело выдыхаю и краем глаза замечаю, как, в образовавшейся толпе, Лиз хватается руками за лицо. Она, наверняка, считает меня сумасшедшей.

– Что сделали, мисс де Веро?

– Я…, я разбила стекло…, но я просто хотела привлечь внимание, ведь они дрались и могли покалечить друг друга. Я даже не знаю, что на меня нашло, - сглатываю. Деканша испепеляет яростью. – Простите. Это моя вина.

Повисает тишина. Мне внезапно кажется, что не слышно ничего, кроме стука моего сердца. Я гордо вскидываю подбородок и думаю: будь, что будет. Наплевать на Вилли, на Мэлота. На всех наплевать. Я знаю, родители отыграются на мне дома, но какая разница? У них всегда находились причины меня ненавидеть. А теперь они действительно могут за что-то зацепиться. Так даже интересней.

– Вы, трое, - Обервилль глядит на Эриха, Мэлота и останавливается на мне. – Живо в мой кабинет. И чтобы ни звука.

Она ловко разворачивается на высоких каблуках, и улица взрывается шумом, смехом и охами. Ребята начинают перекидываться ошеломленными взглядами, а мы шествуем за деканшей, опустив вниз головы. В какой-то момент мне кажется, что нас ведут на казнь. О чем люди думают в такие моменты? Понятия не имею. Я плетусь за братом, рассматривая носки туфель, а время замедляется, играя с моими волосами на легком ветру. Чувствую на себе взгляд Эриха, он идет позади. Наверно, ему трудно переставлять ноги, как и Мэлоту. Мой брат хромает и периодически опирается ладонями о первое, что попадется, но я рада, что ему плохо. Возможно, это неправильно, но пусть немного пострадает. Слишком часто ему с рук сходит то, что он делает с другими людьми. Теперь сам помучается.