— А что? У меня есть один знакомый в депо. Попробую. — Он подошёл к двери. — А всё же непонятно — почему он перестал ездить в город? Что его там держит?..

В большой гостиной Александр представлял Катю наследнику и его жене.

— Я хочу представить вам, — сказал он, обращаясь к чете наследников, — мою жену княгиню Юрьевскую. Я прошу вас обоих быть добрыми к ней, как вы всегда были.

Опять Минни плакала:

— Не хочу, нет, не буду... Её — на «ты»? Не буду...

— Минни, — терпеливо возражал ей наследник, — не усугубляй моё состояние. Неужели ты думаешь, что мне легко после мама видеть рядом с отцом эту женщину. Но это уже случилось, и это нельзя повернуть вспять и, следовательно, надо принять это как факт.

— Я не могу.

— Тем более что, как па говорит, мы первые, кто об этом узнал, и, значит, когда всё это узнают, по нас будут сверять всё своё поведение. И как бы мы ни оценивали в душе поступок па, перед двором мы обязаны быть такими, какими он нас хочет видеть. По-видимому, он её и впрямь любит, коль решился на такое, и мы не вправе влиять на его счастье. Его жизнь и в самом деле подвергается опасности, не будем же осложнять её ещё боле.

— Но, Саша, он же так осложнил нашу!

— Он мой отец. Этого одного было бы достаточно. Но, кроме того, он Государь, а мы всего лишь его подданные.

— Но ты ещё и наследник.

— Вот именно. И хотел бы им остаться...

Лорис-Меликов докладывал Государю и наследнику свой план реформ.

— Заключая свои заметки, я бы полагал, Ваше величество, что сейчас надо развивать то одобрение, что вызвал в обществе указ о роспуске Третьего отделения и Верховной распорядительной комиссии. И в этом смысле те небольшие уступки земствам и городам, позволяющие им присылать своих представителей в Государственный совет или в Совещательные комиссии...

— Погодите, — остановил его наследник, — а не скажут нам, что от этих проектов попахивает конституцией?

— О нет, Ваше императорское высочество, — тот, кто так скажет, выкажет своё полное непонимание сути предлагаемых изменений. До конституции мы ещё не доросли...

— И, слава Богу, — вставил Александр. — Все несчастья Людовика XVI начались именно с того, что он решил созвать народных представителей. Ну хорошо, — он поднялся, — в принципе я не возражаю. Собери комиссию, обсудите всё там, после мне доложишь. Но уже после возвращения из Ливадии.

— Когда Ваше величество полагает покинуть столицу?

— Через три дня, семнадцатого. — Он посмотрел на наследника. — Я бы хотел, чтобы ты тоже туда приехал с Минни.

— Хорошо, па. Но не раньше начала ноября.

У берега канала был привязан плот, на котором сидел Тетёрка и перебирал картофель, лежащий в корзине. Из воды вылез Желябов.

— Всё в порядке, всё цело. — Он сел на плот, заглянул в корзину. — И не видать ничего вроде.

— Может, тогда оставим до завтра тут.

— Нет, опасно. Мало ли...

— Да чего — картошка да картошка.

— Вот именно. А вдруг кто позарится, и всё откроется. Нет, нет, давай отсоединяй и бери домой.

— Может, где поблизости спрятать? Тяжело тащить через весь город. Да и подозрительно: вроде картошки немного, а тяжесть большая. А ну кто догадается, что там не одна картошка?

— Да где ж ты её тут спрячешь? — Желябов огляделся.

— А вон под мостом. Ни сверху, ни сбоку не видать. А завтра придём вдвоём и подсоединим снова.

— Ну смотри. А то одному мне её сюда не дотащить. — Он приподнял корзину — из её днища выходили провода и, проходя меж досок плота, скрывались в воде.

Тетёрка стал их отсоединять...

Из подъезда дворца вышел Александр. В карете уже ждала его Катя с детьми. Он поставил ногу на подножку, но садиться не стал.

— А может, всё же тебе с детьми поехать отдельно? — спросил он Катю.

— Да что ты, Саша, что ты выдумал?

— Неровен час. Хоть вы бы тогда избежали моей участи.

— Да что нам за жизнь без тебя? Зачем? Уж лучше вместе. Поедем, поедем, Саша. Сегодня всё будет хорошо. Я чувствую.

Он пожал плечами, сел и дёрнул шнур. Карета понеслась.

В сопровождении шести конвойных казаков — два впереди, два с боков, два сзади — карета мчалась по городу. Городовые отдавали честь. Прохожие оборачивались вслед...