Шрифт:
— Убегаю, Михайловна, — сдержанно кинул доцент, хотя и знал: старушка спрашивает для приличия.
— Поспорили? — с сожалением поинтересовалась Михайловна. — И чего вы не поделили?
На добром с глубокими морщинами лице отразилось беспокойство.
— Михайловна! — голос Линчука дрожал, выдавал волнение. — Передайте, прошу вас, Галинке, что я больше не мог... Не мог дольше задерживаться в вашем доме. Пусть, если сможет, позвонит. Я...
Хотел что-то добавить, но голос не подчинялся. Николай Иванович махнул рукой и выбежал на лестницу.
— Трудно будет тебе, хлопец, с профессором ладить. Ой трудно!
Михайловна покачала седой головой, минутку постояла у порога, потом заперла дверь на два замка и, вздохнув, принялась натирать уже и без того зеркалом блестевший паркет коридора.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Линчук не шел, а почти бежал по улицам города. Не заглянул даже в научную библиотеку, как это делал чуть ли не каждый вечер.
Быстрая ходьба утомляла и чуточку успокаивала.
«Вы хотите жить по-новому, не расставаясь со старым? — продолжал он диалог с Жупанским. — Извините, профессор, извините. Этого еще никто не достигал. День и ночь никогда не наступают одновременно!.. Да, профессор, да!»
Свернул на широкий проспект. Здесь поток людей был больше. Подчиняясь общему ритму, Николай Иванович вынужден был замедлить шаг, начал осматриваться по сторонам. На какой-то миг его внимание привлекла огромная пестрая афиша: на сказочной скале стояла Хозяйка Медной горы, улыбаясь, кого-то манила рукой.
«Новый цветной художественный фильм «Каменный цветок», — прочел Линчук.
Может, пойти в кино? Позвонить Галинке и пойти вместе.
Мысли уже текли спокойнее.
«Станислав Владимирович капризен, горяч, но как ученый всегда стремился к истине. Следовательно... Никаких «следовательно»! Если быть до конца принципиальным, то о своей позиции в отношении наследия Грушевского нужно заявить публично и, учитывая ситуацию в университете, лучше бы сделать это в печати, чтобы вынести на суд общественности... И как можно скорее. Скажем, написать статью «Переяславское соглашение и измышления М. С. Грушевского». Или, например, так: «Освещение исторических вопросов с позиций буржуазного субъективизма».
Но ведь это же будет означать, что я бросил камень в своего учителя и первого наставника! — энергично противился и протестовал внутренний голос. — Разве ты забыл, сколько добра сделал для тебя этот человек? Разве ты не обязан Станиславу Владимировичу своей научной карьерой?»
Слово «карьера» не понравилось Линчуку, и он поморщился, поняв, что повторяет излюбленное выражение Жупанского. Снова Жупанский! Перед мысленным взором промелькнуло утомленное лицо профессора, его чуточку сгорбленная фигура. Николаю Ивановичу даже показалось, что старик укоризненно покачал головой.
Вспомнился первый экзамен по истории древнего мира, на котором он впервые беседовал с Жупанским. Его тогда очень пугала высокая фигура профессора, солидная и неуклюжая, пристальный взгляд поверх очков и особенно суровая бороздка поперек высокого чела. Но он, Николай, сын простого крестьянина с Покутья, восемнадцатилетний парубок, был безмерно счастлив, что профессор поблагодарил его за глубокие ответы на все вопросы. Это событие, собственно, и стало началом их сближения. Вскоре Жупанский привлек его к научной работе, пригласил к себе в дом. Думалось, что дружба эта будет длиться вечно. Однако, вернувшись с войны, начал замечать во взглядах Станислава Владимировича множество противоречий... Конечно, Станислав Владимирович не пошел служить оккупантам, очень бедствовал, распродал многие ценности, одежду покойной жены и, притворяясь тяжело больным, остался в стороне от внимания эсэсовцев и местных «национальных деятелей».
Так что же делать? Писать или не писать статью?
«Ясно, что мое выступление в прессе Станислав Владимирович и его сторонники воспримут как критику в адрес всей кафедры... Не будет ли выглядеть мой шаг архинеприличным? — напряженно думал Линчук. — И что скажет Галинка?»
Почувствовал, как стало подергиваться левое веко. Так часто бывает, когда он нервничает. Врачи говорят, что это тик, советуют принимать хвойные ванны, больше бывать на воздухе. А мать как-то сказала, что у нее тоже такое случалось; «мышка» под кожей побегает, побегает и затихнет.
Но как быть сегодня? Пойти в кино одному или попытаться где-то разыскать Галинку?
Только подумал, как его окликнули. Не послышалось ли? Нет, голос вроде Галинкин. Оглянулся. Нет, это ему просто послышалось. Слуховая галлюцинация. Снова оглянулся и на самом деле увидел Галинку. Боже, какая счастливая случайность! Как это кстати!
— Куда это мы так спешим? — спросила она с милой иронией.
— Куда? Скажу, не поверишь: искал тебя. Взглянул на афишу и вспомнил, что ты хотела посмотреть «Каменный цветок».