Кабинет подполковника оказался маленькой клетушкой, где помещался письменный стол, стальной сейф, три стула и закрытый наглухо небольшой шкаф. Первым делом хозяин кабинета представился:

– Сухопаров Андрей Дмитриевич.

Павел Петрович невольно рассмеялся.

– Простите, товарищ подполковник, но очень уж фамилия ко всему вашему облику подходит. Не обижайтесь.

– Про это все говорят. Я привык. Так что же привело вас к нам, товарищ генерал?..

Несмотря на внешнюю суровость, сухопарый Сухопаров показался Троицкому человеком если не сердечным, то хотя бы участливым. И он, как мог коротко, поведал свою историю. Пока Павел Петрович говорил, подполковник молча смотрел в окно, изредка потирал лоб, изрезанный глубокими морщинами и, казалось, ни на что не реагировал.

– Напишите заявление, – сказал он, когда Троицкий закончил свой рассказ. – Но предупреждаю, разбирательство может надолго затянуться. – Потом пристально посмотрел на Павла Петровича и неожиданно спросил. – Кто вёл ваше дело в тридцать восьмом году?

– Семивёрстов.

– Тимофей Васильевич?

– Вы его знаете?

– Кто же его не знает? – ухмыльнувшись, вопросом на вопрос ответил Сухопаров и надолго замолчал. Троицкий понимал: вопрос подполковника не простое праздное любопытство, и за ним кроется какой-то важный для него смысл, но понять, какой именно, даже не пытался. Ждал.

– Думаю, товарищ генерал, вам следует поступить следующим образом. Заявление вы обязательно напишите, чтобы всё было по форме, как полагается. Это уж само собой. Но будет лучше, если вы с Тимофеем Васильевичем встретитесь и лично с ним обо всём поговорите. У него, правда, мать позавчера умерла, завтра похороны… Однако… Семивёрстов к вам с огромным уважением относится… Думаю, он не откажется помочь.

Павел Петрович опешил.

– Он?.. Ко мне?.. С уважением?.. Откуда вы знаете?..

– Про вас, Павел Петрович, у нас здесь легенды ходят. Тимофей Васильевич не раз говорил, что вас он не просто уважает, а преклоняется перед вами… Честное слово. Собственными ушами слышал… Чтобы добиться такого признания у Семивёрстова, незаурядным человеком надо быть.

– Благодарю за добрые слова, но… Чего-чего, а этого я никак не ожидал… Смешно… Но как мне с ним увидеться? К вам, насколько я знаю, либо "воронок" посетителей привозит, либо пропуск выписать надо, а, судя по всему, Семивёрстов большой шишкой сделался. К нему просто так, без протекции не прорвёшься.

– Я вам его номер телефона дам. Вы только не говорите, что от меня его получили. Не люблю лишних разговоров…

Троицкий согласно кивнул головой.

Подполковник на листке бумаги написал несколько цифр и протянул Павлу Петровичу.

– Вот, возьмите. Завтра, в день похорон звонить, конечно, не стоит, но денька через два, думаю, можно будет. Тимофей Васильевич мужик крепкий, не такое выдерживал. А вашему звонку, уверен, даже обрадуется. Вот увидите. А теперь садитесь за стол, пишите заявление, – и Сухопаров буквально продиктовал Троицкому необходимый текст.

Когда Павел Петрович вышел на улицу, первый, с кем он столкнулся лицом к лицу, конечно же, был Автандил. Он и не думал бросать "товарища генерала" в такой ответственный момент на произвол судьбы, стоял возле своего "Опеля" и, опершись на капот, терпеливо ждал. Вид у него был встревоженный.

– Автандил, дорогой, мы же договорились… – начал было Троицкий.

– Когда человек добровольно заходит в это заведение, никто не может с полной уверенностью сказать, выйдет он обратно или нет, – перебил его Гамреклидзе. – Как успехи?

– Оказывается, и в этом заведении попадаются нормальные люди, – и Павел Петрович рассказал Автандилу о беседе с подполковником Сухопаровым.

– Вот видите! – обрадовался тот. – Мне родные и друзья теперь страшно завидовать станут. Всем сегодня же расскажу, что познакомился с человеком, про которого на Лубянке легенды слагают!.. Куда поедем?

– Что ж… Раз день так удачно начался, поехали в "Красную звезду". Адрес знаете?

– Обижаете, Павел Петрович. Спросите лучше, какой адрес в Москве я не знаю.

В бюро пропусков редакции армейской газеты народу было побольше, чем на Кузнецком мосту, и ждать своей очереди Троицкому пришлось гораздо дольше. На этот раз за стеклянным окошком сидел не фанфаронистый капитан, а курносая девчушка с русыми косичками, но в гимнастёрке и при погонах старшины сверхсрочной службы.

– Вам кто заказывал? – спросила она, когда Павел Петрович протянул ей своё удостоверение.

Тот не понял.

– То есть… что заказывал?

– Ну, пропуск то есть, – обиделась девчушка. – Неужели непонятно?

– Никто не заказывал, – растерялся Троицкий. – Я сам по себе… пришёл.

– Как с вами трудно, если бы вы только знали! – старшина сверхсрочной службы сокрушённо вздохнула и покачала головой. – Вы по какому вопросу?.. К кому?..

– Да я, собственно… – Павел Петрович вконец стушевался и отчётливо осознал: на этот раз проникнуть в недра столь секретного объекта, каким является редакция армейской газеты, будет чрезвычайно трудно.