лице усмешка. Я понимаю: это движение что-то значит для них, но не для меня.

— Что вы делаете? — спрашиваю я.

— Нагибаемся вперед и выпрямляемся, — говорит Древний. Его лицо сжимается, и он

добавляет. — Кланяемся.

Жар проходит по моей коже.

— Кому?

— Нашей королеве.

Глава 16

Я просыпаюсь в холодном поту. Я уверена, что пожилой мужчина был Зевсом. Срывая

одеяло, бегу, спотыкаясь, в ванную и брызгаю на лицо ледяной водой. Посмотрев в зеркало,

морщу брови. Я только что проснулась от плохого сна, но выгляжу… здоровой и бодрой. Мои

темно-каштановые волосы настолько яркие, что практически черные. Кожа светится. Я изучаю

свое отражение, выясняя причину изменений, но в голову ничего не приходит. Я позволяю своим

мыслям направиться к ночному кошмару. Меня охватывает страх, стоит вспомнить слова Зевса,

ведь он не может меня знать. По коже ползут мурашки, хотя моя пижама достаточно теплая. Зевс

Кастелло был в моем сне.

Вернувшись в комнату, я замечаю, мигающее на экране, новое сообщение. Я нажимаю на

письмо, и на дисплее появляется золотой свиток, вверху которого написано: «ПРОГРАММА БАЛА-

МАСКАРАДА ТРОИЦЫ-2140». Я смотря на эту фразу раскрыв рот. После всего произошедшего, я

не могу поверить, что балл не отменили. Руководство Химиков и Управляющих, члены

Парламента из каждого мирового сектора, все будут там. Это безумно и опасно.

Я тянусь к телефону, чтобы обсудить это с Ло, но затем сажусь обратно. Телефоны

контролируются. Я должна подождать с разговором до школы. Я собираюсь выключить монитор,

когда приходит еще одно сообщение, но уже от Тренера Сандерса. Сегодня продолжится Оп-

тестирование.

Ухожу из комнаты и спускаюсь вниз по лестнице, заворачиваю за угол к кухне, где в

воздухе витает острый запах корицы и имбиря. Увидев меня, мама широко улыбается, на ее темно-

каштановые волосы попала мука, а руки, цвета слоновой кости, запачканы в тесте для кексов.

— Этот миксер делает то, что ему вздумается, — говорит она в ответ на мои поднятые

брови.

Я смеюсь, садясь на табурет рядом с барной стойкой.

— Ты говорила это и в прошлый раз. Какой это, шестой?

Она опускает голову.

— Седьмой. Не говори своему отцу.

Я жду, когда она объяснит, почему она дома, да еще и готовит кексы (мои любимые), после

вчерашнего проишествия. Что-то мне подсказывает, что это — подкуп. После нескольких долгих

секунд, она так ничего и не произносит.

— Мам…

— Да, — говорит она, отказываясь поднять взгляд.

— Что происходит? Ты не готовишь кексы в течение недели. И разве ты не должна быть в

лаборатории, особенно после вчерашнего? Я слышала, как папа ушел несколько часов назад.

Она медленно кладет кухонную лопатку и смотрит на меня.

— Сегодня я осталась дома, и я хочу, что ты сделала то же самое.

Я начинаю возражать, но она останавливает меня.

— Я знаю об Оп-тестировании, и понимаю, как много оно для тебя значит, но снаружи все

становится только хуже. Я не могу рисковать… — Она поднимает трясущуюся руку ко рту. —

Твой отец не понимает. Он думает, что ты можешь защитить себя, и, кроме того, он тебя

тренировал, но это — не обычные тренировки. Это — реальность, в которой погибают люди. Я

знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что в силах заставить тебя, особенно, когда твой отец

против, поэтому я предоставляю тебе выбор. Пожалуйста, останься сегодня дома вместо школы. Я

отправлю записку. Вот, — Она протягивает мне кексы с крошечными улыбающимися мордашками,

сделанными из шоколадных чипсов. Я смотрю на тарелку, и затем на нее.

— Мам, я…

— Я предполагала, что ты не согласишься, так что возьми вот это, — Она протягивает мне

что-то маленькое и серебряное, возможно, длиной в два сантиметра. — Сегодня я попросила

твоего отца разрешить тебе взять с собой в школу оружие. Сканеры не остановят тебя. Все время

держи это при себе.

— Что это? — я беру вещицу и верчу ее в руке.

— Недавняя разработка — раскладной нож, — Она нажимает на кнопку, в результате чего

сверху выскакивает лезвие. – Но у него ядовитый наконечник. Он все еще в разработке, но при