Показательно, что в эти же годы – с 1802 по 1902-й – на посту министров иностранных дел сменяли друг друга также представители разного этнического происхождения, из девяти руководителей внешнеполитического ведомства Российской империи трое были немцы: барон Андрей Яковлевич Будберг (с 8 сентября 1802 по 2 декабря 1805 гг.), граф Карл Васильевич Нессельроде (с 12 февраля 1816 по 15 апреля 1856 гг.) и граф Владимир Николаевич Ламздорф (с 25 декабря 1900 по май 1906 гг. [300] ).

Сегодня эти яркие фигуры из прошлого становятся иногда действующими лицами исторических реконструкций – научных и художественных. Внимание публики в последние годы к восточной теме было привлечено талантливыми романами Бориса Акунина, где временами на авансцену выводятся российские дипломаты из немцев. Так, в эпизодах второго тома «Алмазной колесницы» в контексте событий 1858 г. появляется барон Кирилл Васильевич Корф, «посланник, действительный статский советник» российского посольства в Токио. Корф в изображении автора выглядит так: барон с «сухими остзейскими губами» и «водянистыми глазами» [301] .

Но наиболее яркие карьеры на Востоке в конце XIX века были у непридуманных героев – русского поверенного в делах и генерального консула в Корее Карла Ивановича Вебера и его «сменщика» и коллеги Алексея Николаевича Шпейера. О них ходили легенды, их действия оказывали влияние на межгосударственные отношения. И это влияние ощущается до сих пор.

Кореевед Максим Волков справедливо пишет: «С именем К.И.Вебера – одного из виднейших и авторитетнейших дипломатов своей эпохи – непосредственно связан весь начальный этап истории российско-корейских связей, который без преувеличения можно назвать их «золотым веком». Именно на этот период приходится время наиболее тесного сближения и доверия между двумя странами и их высшими руководителями» [302] .

Его статья, как и ряд других исследований, была приурочена к 120-летию установления российско-корейских отношений – дата отмечалась в 2004 г. Ни в одном из биографических описаний упора на происхождение Вебера не делалось. Государственный характер его действий, русские его интересы в современных описаниях совершенно закрывают этническое происхождение дипломата:

«К.И. Вебер родился 5 июля 1841 г. и по своему социальному происхождению являлся представителем среднего сословия. Согласно сохранившимся о нем сведениям, еще в гимназические годы Карл Иванович проявлял особый интерес к изучению истории стран Востока, что в последствии привело его на китайское отделение факультета восточных языков С.-Петербургского университета, который он блистательно окончил в 1865 г.» [303] .

А вот строки из всезнающей «Википедии»:

«Он родился в семье из среднего класса, с детства был увлечен историей Азии. В 1865 г. он окончил государственный университет Санкт-Петербурга и сразу же начинает работать в качестве дипломата. Сначала он работал в Пекине, в 1882 г. он стал русским консулом в Тяньцзине. 25 июня 1884 г. он заключил Договор об взаимоотношениях и торговле между Россией и Кореей и в апреле того же года переехал в Сеул в качестве первого российского официального представителя» [304] .

И лишь немногочисленные источники в Интернете все же дают информацию о происхождении Вебера: он родился «в зажиточной лютеранской семье в Либаве» [305] .

Особый интерес к восточной культуре, языкам, современному политическому развитию далеких стран и народов был, конечно, не случаен: именно в среде европейцев, в том числе и проживавших в России, тем более в прибалтийских, остзейских, провинциях, культивировался этот интерес, «восточные штучки» были в моде, как и труды Гете и Шиллера, как философские труды Лейбница, в которых воспевался Восток с его загадками и образцами для подражания. Именно в этой среде был «кадровый потенциал» российской восточной политики XIX века, именно она поставляла знатоков китайского, японского, корейского языков, именно здесь возникли династии дипломатов, которые в последствии на протяжении десятилетий держали в руках восточную политику империи.

Изучив китайский язык в университете, Вебер пять лет прослужил в Пекине, стал затем консулом в прибрежном Тяньцзине – важной точке, где сходятся торговые и политические пути региона. Именно здесь он вплотную начинает заниматься делами Кореи. Россия, имевшая к тому моменту общую границу с Кореей, принявшая значительное количество корейской бедноты – экономических беженцев, отставала от политики крупных держав в регионе: к моменту тяньцзинской работы Вебера все влиятельные страны уже заключили двусторонние договоры с открывавшейся внешнему миру Кореей: под давлением извне страна была вынуждена выйти из почти трехвекового состояния изоляции и подписать первый международный договор. Он был заключен с Японией в 1876 г. После недолгого перерыва аналогичные договора были заключены с США (1882 г.), Великобританией (1883 г.) и Германией (1883 г.) [306] . Россия обязана была активно действовать в этой части Света, и потому миссия Вебера была более чем ответственной.

Эта работа во многом облегчалась встречным движением самой Кореи. Ее правители искали внешнеполитические альтернативы японской силе, американскому и европейскому напору. Позитивным было именно то, что с Россией Корея имела сухопутную границу, что принимала беженцев (хотя эта политика и менялась от правительства к правительству, от генерал-губернатора к генерал-губернатору). Корея видела в создании альтернативы и во включении России в дальневосточный пасьянс возможность лавирования между коварными партнерами и достижения собственных целей в этой сложной и опасной игре.