Однако были и внутриполитические факторы российско-корейского сближения. После того, как Корея была принуждена открыть свои порты для иностранцев, допустить иностранные миссии в страну, заключить по европейскому образцу договоры с державами, необходимость экономических и социальных реформ стала очевидной. Отчасти, эти реформы проводились под влиянием Японии. Отчасти в основу решений брались китайские ориентиры.

Курс на модернизацию позволил стране «заговорить на языке современности», понятном ее соседям, партнерам, друзьям и врагам.

В июле 1882 г. российский консул в китайском Тяньцзине Карл Иванович Вебер был командирован в Сеул для выяснения условий подписания российско-корейского договора.

О.С.Курбанов пишет, что в отличие от других иностранцев Вебер сразу взял за правило держать непосредственный контакт с королем Коджоном. Это сблизило обоих, способствовало установлению отношений доверия между российским дипломатом и молодым монархом. Тот факт, что Вебер прекрасно говорил на восточных языках, с уважением и знанием дела разбирался в культуре и политике Кореи, только добавлял симпатий к нему со стороны корейского правителя.

7 июля 1884 г. К. И. Вебер и министр иностранных дел Кореи Ким Бёнси подписали двусторонний договор. В договоре, подобно договору между Кореей и Англией, было 13 статей и их содержание было практически идентично. Собственно англо-корейский договор был основой для текстов корейско-германского, корейско-итальянского, корейско-французского договоров [307] .

Таким образом, начиная с 1884 г., отношения между Россией и Кореей оформились юридически. В 1886 г. в Сеуле открылась русская дипломатическая миссия, и Вебер получил статус поверенного в делах. С 1888 г. Карл Вебер – генеральный консул России в Сеуле.

Параллельно с дипломатической деятельностью Вебер серьезно занимался корееведением: собирал

географические карты, изучал корейский язык и литературу. Позже, уже вернувшись в Россию, он пишет ряд научных работ, таких как «О корейском языке и корейском чтении китайских иероглифов» (1908 г.), «Пробная транскрипция всех городов Кореи» (1908 г.) и др. [308] .

Неподдельный интерес к стране помог ему стать настоящим знатоком восточного менталитета, войти в доверие к королю. По многочисленным свидетельствам, Вебер стал фактически личным другом короля Коджона. Тот сохранил добрые воспоминания о русском консуле на долгие годы, даже после его возвращения в Россию.

1890-е гг. стали тяжелым испытанием для Кореи. За богатства региона вступили друг и другом в сражение не только Англия, Германия, Франция, но и сами дальневосточные нации: Япония, сама едва преодолевшая многовековой изоляционизм, вознамерилась подчинить себе Китай, рассматривая Корею вообще как исконного вассала.

В 1895 г. завершилась война между Японией и Китаем, шедшая в основном на корейской территории. Японские войска, одержавшие безоговорочную победу, оккупировали Корею. Началась насильственная японизация страны. Была полностью изменена система управления, отменены экзамены на ученые степени и должности, ликвидированы сословия.

Видя развитие ситуации, Россия укрепила свое дипломатическое присутствие в регионе. В сентябре 1895 г. Алексей Николаевич Шпейер стал также представлять русские интересы в Сеуле. По инструкции министерства иностранных дел Шпейер, прежде чем отправиться на место нового назначения, должен был посетить столицу Японии в конце ноября.

Трехнедельное его пребывание в Токио не дало ему возможности уяснить настоящее отношение японского правительства к корейскому вопросу. А.Н.Шпейер заметил, что в Японии начинает пробуждаться сознание необходимости сближения с Россией. Но он считал, что японцы задались целью японизировать Корею, преследуя эту цель с лихорадочной поспешностью.

В октябре 1895 г. король Коджон и корейская королева Мин попытались расформировать свои регулярные войска, которые получали военное обучение от японских военных инструкторов. Более того, королева обратилась к русскому поверенному в делах в Сеуле К.И.Веберу с просьбой о помощи [309] . Это стало поводом для прояпонского заговора. Королева была убита, король оказался «под гнетом заговорщиков». Русская сторона признала необходимым оказать ему помощь, освободить из-под стражи, обеспечить безопасность. К.И.Вебер направил одного из своих дипломатов следить за происходящим в королевском дворце с тем, чтобы иметь возможность при необходимости немедленно вмешаться в ситуацию.

9 января 1896 г. король Коджон передал через своего доверенного помощника К.И.Веберу и А.Н.Шпейеру секретное письмо, в котором говорилось, что «горько сетуя на свою судьбу, заявляет, что помощи он ждет только от России и не теряет надежды увидеть при нашем содействии более светлые дни». В заключение Коджон убедительно просил К.И.Вебера и А.Н.Шпейера «помешать японцам разлучить его с наследным принцем, если только дошедшие до него слухи о намерении японцев отправить молодого принца в Японию подтвердятся».