Государствовед С.А.Корф в 1910 г., анализируя историю губернского развития в России, отмечал: «С 1861 г. русское правительство стояло лицом к лицу перед дилеммой, начать ли передавать государственные функции самому обществу или продолжать думать и действовать за него. Некоторое время казалось, что правительство пойдет по первому пути, но весьма скоро обществу пришлось почувствовать, что курс начал вновь меняться; уже 70-е гг. стали свидетелем этого, 80-е же вполне подтвердили, что в России продолжало господствовать государство полицейское. Но вместе с тем, после Крымской войны общественные элементы страны все-таки росли, жизнь государства все осложнялась, появлялись новые задачи, новые требования, которые не могли удовлетворяться уже существующим строем административных органов, правительство же, не желая упускать из своих рук ни единой пяди власти, не могло иначе удовлетворять потребностям жизни государства, как создавая все новые и новые органы – отсюда тот необычайный рост различных присутствий, комитетов, комиссий и т. п. Освободиться от этого правительство могло только одним способом – положившись на самодеятельность общества, а этого-то оно упорно не хотело сделать» [325] .

Как управлять краем, всегда было особой заботой и тех, кто был поставлен царем на посты губернаторов на Дальнем Востоке.

Много внимания этому вопросу уделял П.Ф.Унтербергер – размещению и устройству административных органов и войск, деятельности канцелярии и делопроизводств. Он выступал сторонником того, чтобы в таком сложном пограничном крае, как Приамурье, власть военная и гражданская подчинялись бы одному руководству. Это обеспечило бы, по его убеждению, большую действенность, способствовало бы устранению всяких разногласий во власти. А во главе должно быть военное лицо, но знакомое с гражданской жизнью [326] . Это в значительной степени шло вразрез с идеями, сформулированными в свое время Екатериной.

Унтербергер писал: «К назначению лиц на различные административные должности в крае следует относиться с особым вниманием, так как своеобразные условия жизни и службы на окраине вызывают необходимость предоставлять большие полномочия также и второстепенным чинам. Для привлечения и удержания служащих дольше на службе в крае, что весьма важно, не следует сокращать пока привилегий, без того незначительных, а наоборот, некоторые привилегии следует даже расширить, в особенности в отношении детей» [327] .

В другом месте его книги мы находим: «Тяжелая разъездная служба полицейских чиновников по неблагоустроенным дорогам и вьючным тропам, в особенности в распутицу весной и осенью со всеми последствиями острых и хронических болезней, безустанная работа поселенческих чиновников в летние месяцы во время следования чрез Владивосток партий переселенцев, служба почти без отдыха почтово-телеграфных чиновников при разборке и отправке целых груд за раз приходящих почт на кругосветных пароходах, непосильная работа круглый год в казначействах, оторванность от всего мира чинов, служащих в северных округах во время длинных зим, и тысячеверстные поездки их на собаках за сбором ясака – вот что приходится наблюдать и что характеризует жизнь гражданских чиновников на нашем Дальнем Востоке. Все это убеждало, что условия жизни на этой окраине далеко еще нельзя признать нормальными и поэтому о восстановлении прежних привилегий для служащих ходатайствовал как бывший генерал-губернатор, генерал-адъютант барон Корф, так и занявший после него этот пост генерал-лейтенант Духовский. Представление было удостоено Высочайшего внимания и, волею Государя Императора, прежние привилегии, с известными изменениями, были в 1896 г. восстановлены» [328] .

Увы, государственная служба и в таком трудном для жизни и работы крае, как Дальний Восток, не была лишена всех достоинств и недостатков, какие были присущи ей в других регионах страны. Чинопочитание, лицемерие процветало и здесь [329] . Как и воровство. В 1905 г. генерал-губернатором Р.А.Хрещатицкий совершил поездку в Николаевск – в свое время первый русский населенный пункт края, который был основан в 1850 г. капитан-лейтенантом Невельским. Отчет о поездке губернатора составлял его правитель канцелярии А.К.Миллер. Вот что он записал: «По прибытии 4 сего августа в г. Николаевск, генерал-губернатор в тот же день посетил следующие учреждения: городскую управу, тюрьму, городскую больницу, городское полицейское управление, Николаевское ремесленное училище и строящееся для последнего на средства Министерства народного просвещения каменное здание.

В управе его высокопревосходительство предложил городскому голове Курбатову доложить о порядке расходования отпущенной г. Николаевску по высочайшему повелению от 20 августа 1904 г. беспроцентной ссуды в 100000 рублей на покупку для местного населения продовольственных припасов и предметов первой необходимости. Так как по расходам означенной ссуды городской управой не ведется отдельного счета, то голова не мог ответить на предложенный ему вопрос. При посещении мною, по приказанию генерал-губернатора, на следующий день (5 августа) управы, для более близкого ознакомления с городскими сметами и с положением городского хозяйства, я просил г. Курбатова дать мне справку, в виде отдельного счета, расходам, произведенным из упомянутых 100000 рублей. Представленная вследствие сего головой прилагаемая ведомость о продуктах, заготовляемых Николаевской городской управой, составленная в оправдание расходов, произведенных из правительственной ссуды в 100000 рублей, не дает никакого представления об оборотах означенной суммы и прибылях города при продаже заготовленных продуктов…». И дальше усердный Миллер подробно описывал все неприглядное обращение с деньгами из казны и неустройства города [330] .

«…В тот же день, – продолжалась запись А.К.Миллера, – я ездил по приказанию генерал-губернатора в находящуюся в 4 верстах от города колонию прокаженных. К моему приезду в колонию прибыли исполняющий обязанности врача колонии Николаевский городской врач Каценеленбоген и председатель хозяйственного комитета колонии уездный начальник Сахаров. В колонии я осмотрел все помещения, в том числе и амбар, где хранятся, между прочим, присланные недавно супругой генерал-губернатора, собранные ее высокопревосходительством пожертвования в пользу колонии, а именно: одежные вещи, белье, съестные припасы и некоторые аптечные принадлежности. Узнав, что часть съестных припасов, приобретаемая для колонии, хранится в городе на квартире у уездного начальника Сахарова, я просил прекратить подобный ненормальный порядок и хранить все в имеющемся при колонии амбаре, так как ездящий в город за этими продуктами фельдшер колонии тратит лишь понапрасну время и отрывается от своих прямых обязанностей. Равным образом я просил врача обязать фельдшера вести письменную отчетность расходуемым им медикаментам, что до сих пор не делается. Служащей в колонии сестры милосердия Томсон, которая вероятно ближе всего познакомила бы меня с нуждами колонии и обиходом прокаженных, я не застал, так как за несколько дней перед тем она выехала в Хабаровск».

То есть крали везде – даже у прокаженных. И среди нечистых на руку были и Курбатов, и Сахаров, и Каценеленбоген [331] , и Томсон…

31 октября 1856 г. высочайше было утверждено Положение об управлении Приморской области Восточной Сибири. Признавалось необходимым образовать из приморских частей Восточной Сибири «особую область под наименованием Приморской области Восточной Сибири». Управление Приморской области разделялось на общее и частное. Общее принадлежало Главному управлению Восточной Сибири и военному губернатору области. Местопребыванием военного губернатора определялся г. Николаевск. Частное управление передавалось в руки окружного и земских судов [332] .