Шрифт:
— А ты подумай, прежде чем отвечать, — улыбнулся Антон Семенович.
— И думать нечего! Десять на десять, Любовь Петровна учила нас, будет сто!
Антон Семенович молчал, отрицательно покачивал головой, и это заставило мальчика
задуматься. Наконец он понял свою ошибку.
— А зачем вы мне обе руки показали? — с обидой проговорил Петя.— Так нельзя!..
— Нет, можно. На то это и загадка: Надо слушать внимательно, не зевать и не отвечать
наобум... Ну, теперь ты задавай загадку!
Петя не остался в долгу. Правда, загадки он не смог придумать, но все-таки вышел из
положения с честью.
— Антон Семенович, я читал одну книжку, и в ней есть слово «Ривьера». Что это
такое?
Престранные объяснения Антона Семеновича Петя прослушал внимательно и
серьезно. Но потом в его глазах появилась улыбка.
— Ну, а теперь, Антон Семенович, быстро-быстро много раз скажите: Ривьера,
Ривьера, Ривьера...
Набор совершенно невразумительных слов, в которых слышалось: «ревела, ревела,
ревела...»,— привел Петю в веселое настроение. Разговор продолжался, и скоро больной
вместе с посетителем стал хохотать от души.
Уходя, Антон Семенович передал Пете маленький сверточек.
— Это тебе от моей мамы… Ну, не скучай. Я скоро пришлю Тосю посидеть с тобой и
поиграть...
– 29 –
Возле больнички Антона Семеновича поджидал наш техник-строитель, с которым еще
накануне было условлено осмотреть здание электростанции, давшее трещину. Осмотр,
обсуждение мер, которые необходимо принять во избежание беды, разговоры с колонистами,
работавшими на станции,— все это заняло немало времени. Антон Семенович намеревался
еще до обеда пройти в мастерские, чтобы проверить, как там идут дела... Но посещение
мастерских пришлось отложить. Прибежал запыхавшийся Тося.
— Антон Семенович, к вам пришли какие-то двое, один в очках, другой с бородой,
очень сердитые!
— Сейчас приду. Да ты обожди, не беги, пойдем вместе... А почему ты думаешь, что
они сердитые? — спросил Антон Семенович уже на ходу.
— А вот расскажу все по порядку,— зачастил Тося.— Заходят они в канцелярию, тот,
что в очках, строго спрашивает: «Где заведующий колонией Макаренко?» Я ему говорю, что
Антон Семенович только что закончил обход спален, задержался немного в больничке с
Петей Романовым, а сейчас находится на электростанции с нашим техником-строителем.
Тогда другой, бородатый, на меня так и окрысился: «Ты откуда, мальчик, все знаешь? Правду,
видно, говорят, что вес у вас всё знают и все командуют!»
— Ну, а что ты ему сказал?
Едва поспевая за Антоном Семеновичем, Тося торопливо ответил:
— Я им сказал, что вы, когда уходите, всегда говорите, куда... А тот, второй, опять
сердито спрашивает: «У вас в колонии часто бьют?»
Антон Семенович замедлил шаг и нахмурился. Его противники не раз задавали ему
такого рода вопросы, не верил его ответам и сеяли клевету.
— Ну, ну, продолжай,— сказал он Тосе.
— Я молчу, не пойму, о чем он говорит, кого это у нас бьют? А тут Алешка Новиков,
вы ж знаете, какой он языкастый... Как услышал, о чем меня спрашивает бородатый, так взял
да и брякнул: «Конечно, лупцуют, иной раз до крови!» Только он это сказал, оба наперебой и
давай спрашивать: «Как часто бьют? Почему не убегают воспитанники? Как это вы, ребята,
терпите?» А Новиков им в ответ спокойно так и говорит: «Своих же Антон Семенович ведь
не бьет, а только приезжих, которые со всякими глупостями пристают!»
Антон Семенович нахмурился еще сильнее и, шагая рядом с Тосей, молча ожидал
конца его рассказа.
— Тогда приезжие давай о чем-то шептаться, а когда я им сказал, что пойду вас позову,
они стали меня отговаривать: «Ты, мальчик, не беспокойся, мы обождем, пока он сам
придет...» Я их не послушал, у нас ведь не полагается, чтобы посетители ждали, и побежал за
вами... Вот и все.
Как ни был раздосадован Антон Семенович глупыми расспросами посетителей,
оказавшихся работниками одной детской колонии возле Днепропетровска, он принял их