— Меликян? — догадался Игорь.

Он помнил этого человека — лысого и низкорослого, почти карлика, с кислым запахом изо рта.

— Тебе виднее, — согласился Бяшка. — В общем, набери Равиля, у тебя же номер есть?

— А если он меня ищет, чтобы в полицию сдать?

Приятель зевнул.

— Честно, Манекенщица, я бы на твоем месте закрыл эти вопросы. А то еще расчленят там тебя… на мясо тиграм в зоопарке. Да и вообще, всю жизнь не будешь от полиции ныкаться. Давай уже, поворачивай к дому… Китаец вроде тему слил, что твой Измайлов освободился из Крестов. Позвонил бы ему, чего му-му доить?

— Я сам разберусь, что мне делать, о'кей?

Приятель насмешливо чмокнул губами.

— Думаешь, репу выскреб — все теперь, крутой нацик? Бритый пудель — еще не бультерьер. В общем, советую, займись насчет юриста. А то болтаешься, как лошадь в океане.

— А что лошадь в океане? — поинтересовался Игорь.

— Примерно так же, как ежик в океане, только красиво и акулам больше нравится.

Вечером, после разговора с Бяшкой, Игорь получил электронное письмо от Китти. Она писала: «Здравствуй, солнышко! Прости, что пропала — просто совсем не было настроения ни на что. Если честно, даже просто не хотелось жить». Причиной ее депрессии была предстоящая женитьба Максима Измайлова на дочке какого-то депутата. Катя жаловалась, что потратила на Макса четыре года жизни, помогла ему бросить наркотики и добиться успехов в бизнесе, а теперь над ней смеется все модельное агентство. Дальше она писала про Георгия, про вечеринку, которую он устроил у себя дома после выхода на свободу. По ее словам, внешне Георгий Максимович почти не изменился и не изменил своим привычкам. Он в первый же день переспал с парнем, с которым встречался еще до Игоря. «Кошелюк снова не растерялся, еще и жену свою ему подсунул. Эта Аля змею оближет за сто рублей. Я сейчас убеждаюсь, что такие люди всего добиваются в жизни в отличие от нас с тобой. Просто обидно, когда за свои чувства получаешь в душу плевок».

Игорь закрыл глаза, осваивая главный смысл ее сообщения: Измайлов весел, счастлив, любим и забыл о его существовании. Горечь, которую он испытал при этой мысли, почему-то подталкивала к необходимости встретиться с Меликяном. В конце концов, он и в самом деле не мог вечно бегать от полиции и должен был что-то узнать о завещании Майкла.

Кемаль, проходя через комнату, потрепал его по бритой голове. Фиона позвала их ужинать.

— Сейчас! — крикнул Игорь и вышел на балкон, чтобы позвонить Китайцу.

В Сочи Георгий Максимович полетел один, без Саши Маркова, который и так чрезмерно опекал его после выхода на свободу, и без Лехи, хотя тот и набивался в спутники с простодушным нахальством. Поселился в гостинице и большую часть дня проводил на террасе у бассейна, разбирая запутанные отчеты Вальтера, листая переводной детектив. Вечером гулял по набережной, вегетарианским взглядом наблюдал турнир по пляжному волейболу, обедал в грузинском ресторане неподалеку. Он и раньше никогда почти не тяготился одиночеством, а теперь охотнее прежнего довольствовался собственной компанией и не торопился сообщать о своем приезде Владимиру Львовичу, решив, что при необходимости его найдут.

Можно было только догадываться, с какой целью его так настойчиво приглашали в сочинскую резиденцию. Два года назад, после ареста, высокий покровитель передал ему через адвоката: «Держись и выкручивайся сам». Теперь же с ним говорили так, словно не было ни этих слов, ни шакальства бывших компаньонов, ни поддержки Сирожей по всей вертикали следствия. Владимир Львович хотел лично поздравить его с благополучным возвращением и обсудить перспективы. Решив, что в таком случае гора вполне может сама пойти к Магомету, Георгий ждал.

Телефон в гостиничном номере зазвонил утром третьего дня. Обострившееся чутье подсказало Георгию, что на этот раз ему не будут предлагать массаж и отдых с девушкой.

— Вызываю капитана Африка! Спускайтесь, мы на стоянке, в лимузине, — сообщил смутно знакомый голос.

Затем трубку перехватила женщина, и Георгий узнал Алену, сестру Володи.

— Штирлиц, ваша явка провалена! Пароль — цветочный горшок! Плавки чистые надень. И смокинг, если есть, у нас по серьезке дела.

Через четверть часа они уже ехали куда-то в лимузине цвета слоновой кости, и Алена, деловито разливая шампанское, трубным голосом отчитывала Георгия:

— И какие отмазы? Поселился в этом гадюжнике, хоть бы позвонил. Будто мы чужие люди, или жадные, или места нет… Всыпать бы по самое «не балуй», да тебе и так досталось.

Словно прискучив ролью земной женщины, она постепенно обращалась в грубо вытесанную галеонную фигуру пиратского парусника, с обветренным лицом, с дубовыми боками и грудью. Ее муж, нарядный, как звезда итальянской эстрады, в пиджаке из шкуры питона и ковбойских сапогах, полулежал на сиденье в вальяжной позе и отвечал на незаданные вопросы:

— Хотим выйти на пару дней, Вольдемар ждет на яхте. Будут еще люди. Можно порыбачить. Барбекю. Повар-македонец. Картопляники делает почти как у мамы моей. Яхта президентская, три палубы. Сауна, джакузи, площадка для купания.

Он по-прежнему с детским удовольствием перечислял земные и морские блага, которыми пользовался наравне с небожителями. Алена бесцеремонно перебивала.

— Тю, старое корыто! Вовке подарили, когда в Иордании был. Может, врет, что подарили, а сам купил. Да что, Измайлов яхт, что ли, не видел?